— Да, дом хороший, — медленно произнесла Таня, сверля Сергея взглядом.
— Нет, ты посмотри как следует, — настаивала Надюшка, — Мы теперь будем все вместе в этом доме жить!
— подхватил Никифоров.
— Ой, стихи получились! — воскликнула Надя, которую восхищало буквально все, что исходило от ее друга.
— В бумажном доме нельзя жить, — сказала Таня, обращаясь к дочке, но было ясно, что ее слова предназначаются Сергею.
— Ну, мама, ну, ты что? Тебе не нравится? — обиделась девочка, поняв, что мать не готова разделить ее восторги.
— Мне очень нравится, — тоном, никак не соответствующим содержанию сказанного, отозвалась Таня. — Но нам нужно поговорить с дядей Сережей. Пойдем на кухню, — потребовала она от Никифорова.
— Я с вами, — тут же заявила Надя.
— А сама, наверное, обещала бабушке убрать игрушки и кашу съесть. Ведь обещала? — повернулась к ней Таня.
— Да, — вздохнула малышка, опечаленная маминой догадливостью.
— Вот и держи свое слово. А у нас с дядей Сережей важный разговор.
— Да не сердись ты, — говорил Тане Никифоров, когда они остались одни. — Ничего особенного: мы всего лишь немного поиграли. Что ты из этого такую проблему делаешь? Ребенка расстроила…
— Ты бы лучше уделял больше внимания своей семье, а не лез в чужую, — резко посоветовала ему Разбежкина. — Тебе развлечься нечем?
— Таня…
— Что ты пытаешься склеить?! — продолжала она.
— Да ничего… я уже давно не пытаюсь ничего склеить. Просто вместе с Надюшкой мне легко и хорошо. Может, я цепляюсь за возможность побыть самим собой…
— То есть, — подвела итог Таня, глядя на него с откровенной неприязнью, — за счет моего ребенка ты хочешь решить свои психологические проблемы? А нельзя раскрепощаться как-то по-другому?
— Да почему «за счет ребенка»? Мне показалось, ей тоже было интересно…
— Да, ей было интересно. Но ты никогда не слышал, что дети привязываются к людям, с которыми им хорошо и интересно?
— И что в этом плохого?
— Хватит играть дурачка! Я не хочу, чтобы она привязалась к тебе, а потом начала страдать от твоего отсутствия. Что я потом с ней делать буду?
— Когда — потом?
— Когда ты не сможешь являться по первому ее требованию!
— А почему не смогу? Чего ты меня сразу списываешь? Я готов с ней дружить…
— Я не готова. С тобой. Ясно?
— Ясно, — мрачно произнес он.
— Надя, — продолжала Таня, — очень чуткий ребенок. Я не хочу ее травмировать. Ты сам этого не понимаешь?
— Но мне казалось, что… чем больше вокруг ребенка людей, которые к нему хорошо относятся, тем ему лучше. Я по себе знаю… Мне в детстве очень отца не хватало, — признался Сергей.
— Не надо пытаться ей никого заменять. У нас и без тебя все в порядке, — стояла на своем Таня.
— Ей тоже нравится играть со мной, — он пошел по второму кругу.
— Я не хочу ничего слушать, — прекратила Таня бесполезный спор. — Я требую: не приходи сюда больше. Тем более в мое отсутствие. Давай не будем портить наших деловых отношений.
— Я понял, — обреченно кивнул Сергей. — Не провожай, я еще не забыл, где в этой квартире дверь.
Он ушел, а Таня тяжело опустилась на стул и положила голову на руки. Услышав шаги матери, устало посмотрела на Веру Кирилловну и произнесла:
— Я все-таки думала, что ты — мой тыл, а не фронт.
— Танька, да я всегда за тебя… — вскинулась Вера.
— И поэтому Сергей оказался здесь? Я от тебя такого не ожидала. Как это получилось?
— Он у подъезда стоял… — Вера не могла смотреть на дочь, чувствуя свою вину за случившееся. — Не звонить же тебе — спрашивать… при нем, при Наденьке. И потом, ты бы видела, как она просила…
— Мам, она — ребенок. А если б она попросила тебя… ну, не знаю, какого-нибудь случайного прохожего в дом пригласить, потому что он ей понравился?
— Таня, перестань, — обиженно проговорила Вера, которой надоело выслушивать несправедливый выговор. — Я, слава Богу, пока еще в своем уме. Сергей — не первый попавшийся прохожий. И ты лучше всех знаешь, почему ему хочется приходить сюда. А Надюшка-то так и тянется к нему. Ни с кем так не играет. Прямо светится вся, когда он с ней рисует или клеит из бумаги. Ерунда вроде, а она…
— Я сама буду с ней рисовать и клеить, — отрезала дочь. — Не надо мне никого.
— Да, конечно. Все бросишь — и будешь сидеть с ней, в игрушки играть!