Баринова, больше не в силах сдерживать переполняющих ее чувств, обняла его, и Сергей ответил ей тем же. Татьяне показалось, что произошло настоящее чудо: минуту назад она была в полнейшем отчаянии, и вдруг все разом так изменилось! Они сидят с мужем рядом, разговаривают; и он, похоже, сменил гнев на милость…
— Ссоримся, ссоримся все время. Вроде все есть: дом, работа, никаких проблем. Может, это и плохо? — спросил Сергей.
— Тебе нужны проблемы? — не поняла Баринова, к чему он клонит.
— Не проблемы. Просто жить надо для чего-то…
— Понимаю, — поспешно отозвалась она. — Я живу для тебя.
— Нам с тобой нужен ребенок, — объявил Сергей. — В этом все дело, ты была совершенно права. Будет ребенок, будет о ком заботиться — и все изменится.
— Ты хочешь ребенка? Я сплю? Или тебя подменили?
— Очень хочу, — твердо произнес Никифоров.
— Значит, моя затея с клиникой в Испании была ненапрасной! Ты знаешь, там врачи — настоящие кудесники! Все так считают. Да я просто чувствую, что лечение помогло. Я уверена. Вот как рожу тебе двойню! У вас были двойни в роду?
— Что-то не припомню, — улыбнулся Сергей.
— У нас тоже не было. Но, говорят, после интенсивного лечения такое случается. Представляешь: сразу два малыша? Здорово, да? Или все-таки один? Ты кого хочешь — девочку или мальчика?
— Девочку! — ни на секунду не задумавшись, заказал Никифоров.
— Ну конечно, — засмеялась Татьяна, — кого же еще! Ты же у нас дамский угодник. Будешь доченьке угождать, баловать ее, подарки покупать. А как мы ее назовем?…
Но этот жизненно важный вопрос счастливые супруги обсудить не успели. Им помешало появление в гостиной Олега Эдуардовича.
— Ой, папа! Напугал, — вздрогнула Татьяна.
— А чего это вы такие пугливые? — проворчал отец, подозрительно глядя на Сергея.
— Па, ты ужинать будешь? — заторопилась Татьяна, беспокоясь, как бы мужчины не начали выяснять отношения в наименее подходящий для этого момент, — Туся рагу из баранины приготовила.
— А что это вдруг супруг твой объявился? — Баринов не давал сбить себя с толку. — Новости какие-то?
— Соскучился — вот и приехал, — как о чем-то само собой разумеющемся, сообщила Татьяна. — Ну правда, пап. И вообще мы помирились. У нас все будет хорошо, честное слово.
— Ну-ну, — хмыкнул Олег Эдуардович, забирая со стойки свежие газеты и направляясь к выходу.
— Пап, так ты ужинать будешь? — повторила Татьяна свой вопрос.
— Буду. У себя. Скажи Тусе, — не оглядываясь, произнес отец.
— Сережа, Сереженька, — Татьяна снова повернулась к мужу. — Ну так что мы будем пить? Вино, шампанское? Или сделать коктейли? А хочешь, я сама стол накрою — пусть Туся отдыхает? Зажжем свечи…
— Танюш, — мягко отстраняя ее, Никифоров поднялся. — Извини, мне надо ехать. Мишка… приболел. Надо покормить… и все такое. Я и так задержался.
— Ну так поедем вместе, — вызвалась она. — Я сейчас Тусе скажу, возьмем еды, соки, чего там еще ему нужно?
— Не надо, Тань. Куда ты поедешь на ночь глядя? Ужин у нас есть. Не суетись.
— Ну как же? Я помогу, я… И вообще, женское участие само по себе лечит, — растерялась Татьяна.
— Ему сейчас не до женского участия. Потом, Танюш, все потом.
— Хорошо, как скажешь, — грустно произнесла Баринова. — Но завтра мы увидимся?
— Завтра — конечно. Куда мы денемся, — вздохнул Никифоров.
Рано или поздно это все равно нужно было сделать… Анна, собравшись с духом, набрала номер квартиры Рыбкиных.
— Алло? — отозвался Виктор.
— Это я, — неуверенно начала Анна. — Вить, нам поговорить надо.
— Было бы о чем.
— Витя, пожалуйста… Ты только трубку не вешай. Мы можем поговорить по-человечески?
— Вела бы себя для начала по-человечески, тогда и разговор был бы… Чего надо-то?
— Встретиться. Мне нужен развод.
— Что, — саркастически хмыкнул Рыбкин, — без развода никак? Учитель не принимает? Конечно, он же сильно нравственный. Ладно, — решил он сменить гнев на милость, — приходи завтра в кафе. Я буду после двенадцати.
— Спасибо. Я приду, — пообещала Анна. — Виктор согласен поговорить о разводе, — сказала она вошедшему Устинову, кивая на телефон.
Таня мыла посуду, а Надя недовольно ковырялась в тарелке, не спеша заканчивать ужин.
— Все. Не хочу больше.
— Надюш, — принялась уговаривать мать, — чуть-чуть осталось. Надо доесть. Давай-ка я помогу. Знаешь, как говорят: посуда любит чистоту. И бабушка расстроится.
Таня вернулась к раковине, но тут раздался телефонный звонок.