— Ну, гадать — дело нехитрое, — пожал плечами Виктор. — Я и без всяких штук могу нагадать, что завтра утром у тебя голова будет болеть.
— Да? — изумился Вадим прозорливости Рыбкина. — А не нагадаешь, когда в ней мозги появятся? — Он согнутым пальцем постучал себя по лбу. — А то я сомневаюсь, что человек с мозгами мог по своей воле жениться на такой мегере…
— Появятся. Вот протрезвеешь — и появятся, — заверил его Виктор.
— Слушай»- оживился Горин, — за это надо выпить! Давай вернемся, и по маленькой, а?
— Не, — отказался Виктор, — я за рулем.
— Знаешь, Жанка как налетит: «Ты сам ничего не можешь, все я!» Наорала так, что уши отваливаются. Л я ее послал… В общем, куда-то послал, не помню. Теперь боюсь домой возвращаться.
Ну что тут было делать? Рыбкин затолкал бездомного друга в свою машину.
— Во, сеструха, принимай постояльца, — кое-как дотащив его до квартиры, Виктор попытался передать невменяемого Вадима с рук на руки сестре. Прислонять Горина к стене было бесполезно — он упорно сползал на пол. — Ну-ну, стоять, Зорька! — поддерживал его Виктор.
* — Господи, что же это такое? — всплеснула руками Галина.
— Вадим Леонидович Горин, базовая модель, — торжественно пояснил брат, — на сто шагов пробега потребляет пол-литра коньяка, нуждается в срочном ремонте рулевых тяг и ходовой части.
— И зачем ты его притащил? — враждебно поинтересовалась Галя.
— А, в хозяйстве сгодится.
Общими усилиями устроив дорогого гостя на диване, брат с сестрой отправились на кухню.
— Смотри, — предложила Галя, — могу щи разогреть, могу картошку с мясом. Салат есть.
— Не надо ничего. Есть не хочется, а вот от чайку я бы не отказался.
— Как хочешь. Будет тебе чай, — Галя поставила перед ним кружку и вазочку с печеньем. — Хотя, конечно, ты даже чаю не заслужил.
— Это еще почему? — удивился братец. — А как же презумпция невиновности?
— Скорее, презумпция бестолковости. Зачем ты его сюда притащил?
— Ты что, Надюш? — принялся оправдываться брат. — Я же не первого встречного притащил, а Вадика. Ну, ты даешь! То: «Мой Вадик, мой Вадик!» Чуть замуж не выскочила. А то — «зачем притащил».
— Дура была, — раздраженно бросила Галя. — И хорошо, что не выскочила. Просто повезло.
— Ну, Галина Николаевна, извиняйте, что не угодили. Что же, надо было человека на улице бросать?
— Зачем на улице? У него дом есть.
— Так то-то и оно. Он с грымзой своей поцапался. В руку мне вцепился и орет на всю улицу: не выдавай, мол, зашибет она меня. А для нас, Рыбкиных, — Виктор многозначительно поднял вверх указательный палец, — помочь ближнему — первейшее дело. Хлебом не корми!
— Вот я и говорю: не надо бы тебя кормить. Не заслужил. Ладно, еще чаю будешь?
— А давай, — согласился Виктор.
— А на, — Галя налила ему в кружку новую порцию чая.
— Слушай, Галь, разбуди меня часов в шесть, а?
— Чего в такую рань?
— Да ну, Катьку в долю взял — словно выпустил джинна из бутылки. Без тоника и без закуски. Серьезно она за кафе взялась. И за меня. Продыху не дает.
— Тебе давно твердая рука нужна, иначе пропадешь, — вздохнула Галя, глядя на спящего на диване Вадима. — Все вы дети. Чуть не уследишь — и пожалуйста. Глаза бы мои не смотрели! Убери куда-нибудь этот… багаж.
— Уберу, не волнуйся, — Виктор принялся трясти Горина за плечо: — Вадик, подъем!.. Понял, все входящие — по тарифу «Глухой». Ну-ка, Вадюха, соберись. Последний рывок — он трудный самый, а я в постельку давно хочу… Тяжелый, зараза. Ума, наверно, полная штата. — Все-таки справившись со своей во всех смыслах нелегкой задачей, Рыбкин увел Вадима в свою комнату.
Сергей и Татьяна вернулись из ресторана в дом Бариновых.
— Как здорово, что мы выбрались, — оживленно щебетала жена. — Скажи, а?
— Нормально, — неохотно промямлил Сергей.
— Да ладно тебе. Отлично посидели. Слушай, а этот Игорь — ничего, симпатичный!
— Мужик как мужик. Не хромой, не косой, — бросил Никифоров, которому эта тема была крайне неприятна.
— Много ты в мужиках понимаешь. Такой… представительный. Мне кажется, они друг другу подходят. Очень хорошо вместе смотрятся.