Он поднялся и молча взял свой пиджак, собираясь немедленно уйти.
— Что ты собираешься делать? — беспомощно пролепетала Татьяна.
— Успокойся, я стариков не бью… бандитов подручных у меня нет, — брезгливо бросил Сергей.
— Сереженька, миленький, я ведь ни при чем здесь! — Татьяна начала плакать от отчаяния. — Не веришь?! Я правда не знала. Это папа… Я сама в шоке была! Сереженька, прости ты его. Он… он же не со зла. Понимаешь, он хотел, чтобы я была счастлива — и все!
— Куда я вляпался, — пробормотал Сергей, не слушая ее. — Какая-то мразь человека чуть не покалечила — за просто так…
— Ты же сам знаешь, люди на все готовы ради любви! — закричала Баринова.
— На все? — изумился Никифоров, — Продать, предать, избить, убить — да? Да кому она нужна, такая любовь?! Все растоптать, изгадить, все на своем пути раздавить, а потом еще… Ты что, думаешь, я такой же урод, как вы?… Нуда — наверное, урод, если еще разговариваю с тобой, — он сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить Татьяну, затем резко развернулся и шагнул в дождливую ночь.
4
— Добилась своего? Тихоня! Радуйся теперь — все по-твоему вышло! — истерически кричала Баринова в телефонную трубку, мечась по гостиной отцовского дома.
— Да что случилось? — растерянно спросила Таня, которая никак не могла взять в толк, какая муха сегодня укусила подругу.
— А ты не понимаешь? — яростно прошипела та. — Жизнь мою поломала и не понимаешь? Ненавижу!
— Таня, давай поговорим спокойно…,- начала Разбежкина.
— Что, страшно стало? Ладно, не бойся. Оставайся со своим Сереженькой. Я сегодня добрая… все всем прощаю! — выкрикнула Баринова, отшвырнув в сторону телефон.
— Подожди… Да что ж это такое? — слушая короткие гудки, проговорила Таня.
— Баринова? — догадалась Вера Кирилловна. — Что на этот раз?
— Да я не поняла: не в себе она, что ли… — Таня глядела на мать в полнейшем недоумении.
— Придет в себя — перезвонит, — неприязненно бросила Вера Кирилловна. — Что ты так переполошилась-то?
— Она так говорила, будто прощалась, — * сказала Таня, снова и снова безрезультатно пытаясь дозвониться до Бариновой.
Но трубку никто не брал.
— Молодец. Моя кровь.
Яна, только что вернувшаяся в дом Олега Эдуардовича после одной чрезвычайно важной встречи, застала свою дочь с горстью таблеток в руках. Зареванная Татьяна уже открыла рот, чтобы высыпать туда это почти безотказное средство, помогающее свести счеты с опостылевшей жизнью, но мать ударила ее по руке — таблетки рассыпались по столику
— Твой палаша, — одобрительно продолжила Яна, — после такого в лепешку расшибется, звезду с неба достанет. Отличный способ!
— Даты о чем? — Реакция матери потрясла Татьяну. — Как ты можешь?! Я все равно без Сергея умру, а ты…
— Что за глупости? — фыркнула Яна, которой были совершенно чужды подобные мексиканские страсти. — Всерьез такой вариант рассматривать нельзя, а вот использовать можно. И даже нужно. — Она с удовольствием наблюдала за тем, как изменилось выражение лица Татьяны: теперь на нем отражалось не отчаяние, а величайший интерес. — Мужики — существа слабые. Они от такого, — Яна кивнула на рассыпанные по столику и полу таблетки, — шизеют и делают все, что попросишь.
— Что-то ты сама такими методами на отца не торопишься влиять, — недоверчиво заметила дочь.
— У меня такой номер, к сожалению, не пройдет, — вздохнула Яна. — Если я Олегу скажу, что покончу с собой, он мне еще и веревку намылить поможет,
Татьяна не могла с этим не согласиться,
А тебе, дорогая, — продолжала умудренная богатым жизненным опытом мать, — надо действовать так…
— Добрый вечер, — поздоровалась Яна с супругом, входя в его кабинет после доверительной беседы с дочерью. — Чаевничаешь? Я тоже, пожалуй, чашечку выпью. Туся, завари мне зеленого.
— Что то новенькое придумала? — неприязненно покосился на нее Олег Эдуардович, сделав знак Тусе не спорить, а выполнить указание, и домработница удалилась.
— Вот за что я тебя люблю, Олег, так это за проницательность. Новость есть. Важная, — сообщила Яна, усаживаясь поудобнее. — Я передумала подавать на развод. Останусь здесь, с вами. В Москве сейчас тоже можно жить полной жизнью. Особенно с твоими деньгами, дорогой.
— Если я тебе их дам, дорогая, — охладил Баринов ее пыл.
— А не дашь, — прищурилась Яна, — придется мне продавать желтой прессе твои личные грязные тайны. Или сниматься для мужских журналов. Обнаженной. Представляешь? Модель — Яна Баринова. Это что, жена того самого? Не может быть! Что же вы, господин Баринов, жену довели…