— Да ладно, все свои. Какие сроки?
— Сжатые.
— Сжатые — это сложнее.
— Ты же знаешь, — напомнил Олег Эдуардович, — цена меня не беспокоит. Главное — качественная работа, чтоб комар носа не подточил.
— Обижаете. Договоримся так: я подумаю, как половчее все сделать, и перезвоню.
— Слушай, ты, мыслитель, думать он будет! — Баринов сорвался на крик. — Я же сказал — срочно!
— Тогда поищите другого, — огрызнулся собеседник. — Я профессионал, а не гопник с улицы! И если берусь задело, то делаю все по уму, чтоб комар носа не подточил.
— Ладно, прости. Нервничаю, потому что мне на самом деле нужно срочно. Сделаешь?
— Сделаю. Но сумма удваивается.
— Согласен. Только начни…
— Уже начал. Мне пока не звоните. Когда дело будет сделано, я сам сообщу. Оплата будет по новой схеме…
Игорь все-таки нашел чем порадовать Надю. С утра, заехав за Таней, он привез девочке огромный новый «Кошкин дом», при виде которого Надя пришла в полнейший восторг и тут же залезла внутрь.
— Ух ты! — закричала она оттуда. — Чур, это домик для детей!
— Да что там интересного, в этом домике? — спросил Гонсалес.
— А ты хоть в окошко загляни!
— И вправду красота, — подтвердил Игорь, незамедлительно выполнив требование. — Мама, ты только посмотри, какой у Наденьки дом! Ой-ой-ой, спасите-помогите! Вызовите спасателей и «скорую помощь»! У меня голова застряла! Что же мне, так и жить — с домиком на голове?
— Мама, тяни Игоря, а я буду отсюда толкать! — счастливо расхохоталась Надюшка.
— Так, пора, — произнес благополучно освобожденный Игорь, — по дороге на работу заскочим в загс. Домик у нас есть — теперь можно и пожениться. Надюш, я прав?
— Еще столик и стульчики для домика нужны, — заявила девочка.
— Аты позови нас на новоселье — мы подарим. Все, Надюшка, мы ушли!
Но у Гонсалеса подарок был припасен не только для Нади. Когда они с Таней подъехали к офису и вышли из машины — после того, как подали заявление в загс, — Игорь окликнул невесту и показал на серебристую «мазду киа», припаркованную на стоянке.
— Ничего игрушка?
— Да уж, игрушечка, — скользнув по машине глазами, кивнула Таня. — Хороша, — она повернулась к дверям офиса, но тут красавица «мазда» засигналила, вновь привлекая ее внимание.
— Смотри-ка, сигнализация сработала, — испугался Гонсалес. — Надо сматываться, а то еще скажут, что хотели угнать, — он рассмеялся и достал из кармана брелок с ключами, протягивая их Тане.
— Ты… — ахнула Разбежкина, не находя слов.
— Танюшка, прости, подурачился. Это твоя игрушка.
— Нет, ты что? Зачем? Что это с тобой? Надюшке подарил имущество недвижимое, а мне…
— А тебе — очень быстро движимое. Знаешь, какой у нее ход? Мягкий-мягкий. Вот прямо сегодня испытаешь. — Гонсалес сиял, с удовольствием наблюдая за ее растерянностью и радостью.
— Нашел испытателя! Я права получила в Ханты-Мансийске, ездила только там. И чтобы я на такой машине — и по Москве? Разве можно сравнить там движение и в Москве?
— Ты сможешь, — уверенно кивнул Игорь.
— Думаешь, я сяду за руль?… С удовольствием! — сдалась Таня, больше не в силах скрыть своего восторга. — Прости, я тоже подурачиться люблю!
Ни она, ни Гонсалес не обратили внимания на то, что за ними из соседней припаркованной машины пристально наблюдает какой-то незнакомый мужчина.
Татьяна Баринова за завтраком в папенькином доме вела себя необычно оживленно.
— Тусь, — спросила она, — а сырников сегодня в меню нет?
— Да сырники — дело нехитрое. Хочешь, так я сделаю, — с легким недоумением отозвалась домработница.
— И положи туда побольше сала, — вставила Яна.
— Так что, делать сырники?
— Пока не надо. Вот это доем — тогда скажу, — улыбнулась Татьяна. — Если место останется. А ты в магазин сегодня поедешь?
— Могу и съездить. А что надо?
— Тусенька, купи мне мороженого. Шоколадного и ванильного. И еще — в трубочках таких вафельных.
— Что это на тебя напало? — изумилась Яна. — Плюшки, сырники, мороженое… Растолстеть не боишься?
— У ребенка в кои-то веки аппетит появился, а ей плохо, — заворчала Туся.
— И не просто аппетит, а зверский аппетит. Эх, хороши сегодня плюшки. Еще хочу. Я буду есть, а ты мне рассказывай, как это вредно…
— Чайку подлить? — засуетилась Туей.
— Конечно. И конфеток дай.
— Я так ела, только когда беременная была, — вспомнила Яна. — Правда, меня больше не на сладкое, а на кисленькое тянуло.