— Пол-Европы прошагал я, пол-земли, — вдруг запоёт Иван Андреевич, и перед его глазами вновь и вновь проплывут картины давних лет, нахлынут грустные и счастливые воспоминания.
…Год тридцатый. Старая Криуша. В доме Кравченко — шум, суета.
— Ой, да что же мне теперь делать-то, — причитает мать, прижимая к груди крохотного Митю, — куда ж я с такими малышами?
Только и смог понять в этой неразберихе двухлетний Ванюшка то, что высылают в далекий Казахстан деда Фиму, а вместе с ним и всю его семью: брата, сына с невесткой, внуков.
Эта, политая слезами матери, дорога стала для маленького Вани первым испытанием в жизни…
Покормив собаку, Иван Андреевич окинет хозяйским взглядом двор и, заметив на заборе оторванную штакетину, возьмется за молоток.
— И всего-то сил осталось, чтоб гвоздь забить, — усмехнется он, а ведь в былые времена…
И память вновь унесет его в те бесконечно далекие годы…
…После четырехлетней «ссылки» — опять на родной земле. Он — шестилетний мальчик. Сладко посапывая, досматривает последний утренний сон.
— А ну, вставай. Соня, — будит его дед Федор, — светать начинает, пора коров гнать.
Ваня нехотя слезает с полатей и, потирая кулачками глаза, натягивает штанишки. А потом, взяв в одну руку кусок хлеба, в другую — длинную палку, плетется за колхозным стадом. Ранки на разбитых от длительной ходьбы ногах, соприкасаясь с утренней росой, вызывают у мальчика боль. Но он уже привык терпеть ее. Не зря же дед всегда говорил: «Терпи, казак, атаманом станешь». Подпрыгивая, бежит в одну сторону, в другую, заворачивая коров, которые то и дело отбиваются от стада.
— Вот бестолочи-то, — иногда не выдерживает Ваня и, плача, опускается на землю, — за что же мне такие мучения?
Но, вдохнув пряный аромат трав, быстро успокаивается и бежит вновь выполнять свою работу…
Иван Андреевич проверит, крепко ли он прибил штакетину, потом присядет на стоящий рядом пенек и устало закроет глаза. Перед ним возникает образ матери. Черты ее лица уже не вырисовываются в памяти так четко, как это было раньше. Но даже расплывчатое прекрасное видение согревает остуженную душу.
— Все, сынок. — сказала она ему тогда, — бросай своих коров. Пора собираться в первый класс…
— Мама, мама, — поднимаясь, прошепчет Иван Андреевич, — если бы ты знала, каким спасением стали твои слова для измученного трудом ребенка.
И слегка сутулясь, побредет в дом. Здесь все так же, как было при Мане: те же шторы на окнах, те же обои, и так же зеленеют повсюду комнатные цветы. Иван Андреевич остановит взгляд на альбоме с фотографиями. А потом, в который раз, начнет медленно его перелистывать.
На этом снимке — мать: еще молодая и очень красивая. Здесь братья и сестра (мало лет ей отвела судьба: умерла в младенчестве). А вот и он сам: в том юном возрасте, когда жизнь кажется в розовом свете и все вокруг манит открывать неведомые просторы.
— Погоди-ка, — поднимет Иван Андреевич поближе к глазам один из снимков, — а ведь это Новороссийск.
В этот южный город Кравченко ездили в поисках «легкой жизни». И не нашли ее там.
«Вот тебе и скажи, что Кубань — житница нашей родины, — подумает Иван Андреевич, — за границу пароходы с продуктами „уходили“, а у нас куска хлеба не было». И он окунется в новые воспоминания…
Вот уже весна вступает полноправной хозяйкой на новороссийскую землю. Она несет людям тепло, надежду и первую после голодной зимы пищу — щавель. Из него можно варить суп, кисель и даже печь лепешки. Горожане бегут в горы в надежде собрать немного съедобной травки. Вместе с другими — Ваня с Митей. Весь день дети ползают на четвереньках по сырой земле, выдергивая едва пробившиеся ростки щавеля…
— Мои кормильцы, — ласково встречает их вечером мать, — и что бы я без вас делала?
И аккуратно выкладывает из стареньких котомок нехитрую еду, бережно собранную братьями для семьи.
— Ох-хо-хо, — тяжко вздохнет Иван Андреевич, продолжая перелистывать страницы альбома.
— Неужто, сморчок этот — я? — улыбнется он, глядя на пожелтевшую фотографию худого болезненного мальчишки, — гляди-ка. Еле ходил от голода, а ведь пятерки из школы домой носил. За отличную учебу даже в санатории побывал в Геленджике. И ворошиловским стрелком там стал…
Из глубин памяти выплывает новая картинка…
— Ребята. — встречает ребятишек воспитательница, у нас здесь работают кружки. Можете записаться.