— Я же правда хочу его воспитывать. А они… Они все так только, чтобы аборты не делать. А любить они не будут, а я буду, — сетовала Оля.
— Вот пока такие, как ты, Оленька, есть в этой стране, мы еще можем хоть на что-то надеяться. Не слушай никого, кроме сердца. Оно не обманет.
— Вы что тут делаете? — визгливо возник из ниоткуда мой доктор.
— А что-то не так? — осведомилась я.
— Вообще-то вы в одной ночнушке.
— И? Это запрещено конвенцией о правах животных? — удивилась я.
— Это вообще-то неприлично, — обиделся доктор.
— У меня другой одежды нет. Скоро ее привезут. А в палате очень душно, — соврала я.
— Но все же, Святослава, вам бы не мешало….
— Что такое?! — раздался властный голос Дианы, я возликовала, — Не тревожьте мою сотрудницу. Она в положении, это не время, чтобы читать ей нотации!
Доктор открыл рот чтобы ответить и повернулся, но рот так и не закрыл. Он увидел высокую, могучую Диану, с волосами цвета южной ночи, голубыми глазами, скрытыми под косметикой и с алыми губами.
Рыжий, на фоне Дианы смотревшийся коротышкой, с открытым ртом смотрел эту полубогиню, с тысячью пакетиков и сумок.
— Я-я знаю. Я ее лечащий врач, — выдавил Рыжий.
— Очень приятно познакомиться, — отозвалась Диана скептически, — Святочка, здесь дует, пойдем ляжешь.
Ну, я же говорила, что она меня еще и вылизывать будет, а все потому, что…
Врач увязался за нами, и даже согласился оттащить несколько тяжеленных пакетов.
— И-излучене будет вредно, для мамы, — слабо протестовал он против ноутбука.
— Материал для работы я привезла на бумаге. Святочка просто будет печатать небольшие отчетики, на страничку, не больше, — сурово отвечала Диана.
— Только пусть не ставит его на живот, — поник доктор.
— Вы же не думаете, что Святик настолько безответственная! Конечно, она не будет ставить его на живот.
Я лежала и наслаждалась.
— Какой у тебя заботливый доктор, Святочка, — ни с того ни с сего сменила гнев на милость Диана. Я удивленно посмотрела на нее. Она строила доктору глазки.
А что ждать от немолодой ни разу не женатой дамы?! Пусть развлекается, может оно и к лучшему.
Вещи мои были разложены, житие на ближайшую неделю было обеспечено. Солнце за окном садилось, за автостраду. Было печально, хотелось, чтобы Тамареск знал все, чтобы обнимал. Я отвернулась носом к тумбочке и зашептала:
— Ничего, маленький, все у нас с тобой будет хорошо. Так дедушка Анкигоха сказал. И папа Тама нас очень любит. А я тебя очень люблю, маленький мой.
Тут меня накрыла такая волна счастья, что я просто закрыла глаза и позволила ей нести меня, как ей заблагорассудится. В конце концов, я заснула счастливейшим во всем мирах человеком.
Глава 7. Семь дней до приказа
В больнице оказалось намного лучше, чем дома. Здесь были люди, кормили нахаляву, но к несчастью не вкусно, но еще была совершенно особенная атмосфера, располагавшая к работе.
Я старалась дозировать нагрузку, так как излучение действительно не благоприятно для малыша. Но именно в те моменты, когда я писала о Тау, описывала, как попала в него, как познакомилась с Тамареском, Гаем, Михасом и Этоком и прочее, я испытывала настоящее счастье, и оно шло изнутри, от ребенка.
Он действительно был чем-то большим, чем просто человеческим детенышем. Ровно два раза в день мне становилось нехорошо, но стоило поговорить и успокоить малыша, как все прекращалось. Позднее наблюдения показали, что дурнело мне от мыслей о сигарете, страхов не вернуться к Тамареску, просто от грусти.
Работала я над вторым романом так же запойно, как и над первой частью, даже не чувство счастья и не возможность снова пережить все стимулировали меня. А возможность, еще раз прикоснуться к дорогим мне людям, ощутить их присутствие.
Дни мои текли размерено, я отсчитывала сутки до того момента, когда меня выпустят на волю. Повторюсь, мне нравилось в больнице, но воля она куда приятнее, какой бы комфортной ни была бы клетка.
Утром, после всех обычных процедур и завтрака, меня тащили куда-нибудь на процедуры. В моем распоряжении был массаж, стимулирующий кровообращение, всплыло мое детское малокровие, обязательные прогулки в парке, всякие анализы и психолог, который после первого же сеанса отказался от работы со мной, так как видите ли у меня все в порядке. Но мы то прекрасно знаем, что он просто струсил. Я честно, наичестнейше отвечала на все его вопросы: кто папа? желанный ли ребенок? какой я вижу свою жизнь после рождения ребенка? хочу ли я рожать нетрадиционно и проч, и проч.