— Значит, так, — вздохнула я, — отчасти я ее мама, потому что Тау мой мир. Ребенку гораздо больше лет, чем она выглядит, и мудрости и выдержки у нее хватит.
— Так это…
— Объясняю теперь по пунктам. Когда я приходила к тебе в последний раз, то упомянула, что Тау на мои мольбы откликнулся. Они послали за мной кота. Но коту пришлось перевоплотиться в эту милую барышню. У нас имеются проблемы, и необходимо оставлять Инессу здесь. Сама я и кот уйдем в Тау, как только все мои дела закончатся. Но Инесса останется здесь. Надо обеспечить ее будущее, хотя бы ближайшее. Поэтому я делаю то, что делаю…
— Ты опять преследуешь какие-то свои цели?! Я сколько тебя помню, ты их всегда преследовала, и я тебе почему-то всегда потворствовала.
Я хихикнула.
— Что смешного? — удивилась Диана.
— Нет-нет, ничего, — подавила ядовитую усмешку я, — если понадобится продолжение, Инесса его напишет. Помоги ей править язык, но не сюжет и детали, касающиеся Тау. Учти, я не продаю ее тебе в рабство.
— Кого кому ты в рабство продаешь, это еще подумать надо, — Диана нехорошо покосилась в сторону Инессы. Та невинно улыбнулась, — Почему, скажи, я должна это делать?
Почему?! И она еще спрашивает: "Почему?" Я начала медленно закипать.
— Не знаю, — с напускным равнодушием сказала я, — Возможно, потому, что я когда-то пришла к тебе вот такой же рыжей девятнадцатилетней студенткой, когда тебе нужен был редактор. Потому, что когда тебе надо было, я работала, как раб на галерах днем и ночью. Потому, что когда Тебе было надо, я причесывала, переписывала, дописывала, писала заново, за тех фриков, которых ты печатала по знакомству… Сколько книг должны быть под моим соавторством, а? Не припомнишь, Диана? — я распалялась. Я не кричала, как обычно, а просто рычала, — Потому, что когда вы бросили меня в беде, я пришла сама, и во второй раз спасла вас — предателей, таких же фриков, как и все остальные. Потому, наконец, что ты можешь иметь счастье общаться со своим этим доктором, и более того, с человеком, который пришел к нам из другого, живого мира.
— Успокойся, Свята, — осадила меня Диана, — тебе вредно волноваться.
— Да, иди ты в… в… В Хьюстон, — взорвалась я, — помоги мне уйти! Я хочу уйти. Если малыш родится здесь, я никогда не уйду. И ребенок… он… он погибнуть может…
Меня дернуло, как током. Диана спокойно села и закурила.
— Хорошо, — спустя время сказала она, — Инесса, как только все документы на вас будут оформлены, и Святослава нас покинет, приходите… Я сделаю, что смогу.
Мы поднялись со своих мест.
— И, Диана, попробуй только не выполнить своего слова, — спокойно сказала я.
— Что ты мне сделаешь?! — насмешливо спросила она.
Я бросилась к ее столу, хлопнула руками по крышке и прямо в лицо прошептала:
— Я ничего не смогу с тобой сделать… Но есть вселенная… Она есть, такая же реальная, как и Тау… И вот она тебя покарает.
Я выпрямилась, поправила одежду и волосы, выходя, бросила:
— А если есть Бог, то и он тоже…
Глава 8. Тау
Мы быстро шли по Москве, куда глаза глядят. Во мне бурлила ненависть сразу за двоих, Инесса о чем-то думала. Раскаленный воздух не вдыхался, и вскоре, я устала и остановилась. Инесса налетела на меня сзади.
— Прости.
— Ничего, отдышусь, и мы пойдем.
Я осмотрелась, куда мы забрели? Вот, что значит, не смотреть под ноги. Какие-то глухие дворы, какие-то стоящие плотно друг к другу дома, машины, детские площадки, и ряды подъездов.
— А мы вообще где? — спросила я.
— В Москве, я так предполагаю, — улыбнулась Инесса.
— Ну, да… К черту подробности, какой это город… — задумчиво пробормотала я.
— Чего?
— Анекдот такой есть. Будем выбираться в люди? — я повернулась, чтобы идти, но тут заметила у одного из подъездов мальчика. От его вида меня передернуло несколько раз. Смуглый паренек с миндалевидными фиалковыми глазами, на которые то и дело падала рыжеватая челка. Лицо его было красивым, но слишком взрослым. Фиолетовая футболка с зелеными пятнами краски не придавала особой легкости образу. Почему-то отвести от мальчика взгляд я не могла.
Он медленно поднялся и пошел ко мне. Я чувствовала, как дрожит земля под его ногами. Ребенок надвигался как-то неизбежно, как шторм или гроза или девятый вал. Я испытывала одновременно животный ужас и такое счастье, как будто я уже на Тау в объятьях Тамареска.
Малыш подходил медленно.
— Беги, Инесса, — почему-то шепнула я, мельком взглянув на нее. У Инессы на лице были написаны те же безумные чувства, что испытывала я сама.