— Представляешь, Тама, я настолько жуткое чудовище, что даже не ходила в школу молодых матерей.
— Чего? — не понял Тамареск.
— Ну, в моем мире принято ходить на курсы, где расскажут, как правильно рожать, и ухаживать за ребенком. Послушай, у нас же ничего нет для малыша! Вообще ничего! Я ничего не покупала, потому что знала, что буду рожать здесь… Господи… а как же теперь?!
— Не думай об этом. Я все устрою, — Тамареск гладил меня по голове. Я залюбовалась его карими глазами, вечной небритостью.
Мы долго просто смотрели друг на друга. Боли почти не было.
— Какого лешего? — недовольно проворчал Эток. Мы обернулись к коробке. Изнутри она была выстлана мягкой шерстью, внутри лежал маленький котенок, не новорожденный, но месяцев шесть ему было.
— Эток? — удивились мы.
— Да, я. Я как-то странно себя чувствую. В кого я превратился?
— Ты котенок, — деликатно доложил Тамареск.
— О, я даже не думал, что это правда, — Эток стал выбираться из коробки, — говорят у нас девять жизней, но никому не удавалось два раза подряд воплотиться в кота. Кот — это самая мудрая наша ипостась, в которой мы помним все, что было с нами во всех жизнях.
— То если мы все потенциально кошки? — удивилась я.
— Поголовно, — авторитетно подтвердил Эток.
— А сколько у тебя еще жизней? — поинтересовалась я.
— Эта последняя, — Эток стал вылизываться, — Молока хочу. Надо будет книгу написать, в которую я вложу всю свою мудрость! У вас есть писательский опыт, госпожа, вы мне поможете?
— Конечно, Эток.
Я снова закричала, теперь схватки стали чаще.
— Я есть хочу, хозяин, — капризно начал Эток.
— У меня жена рожает, скотина! Поди к Хетсу. Дождись Михаса, в смысле, он пошел за женой.
Глава 4. О том, как правильно ухаживать за детьми на Тау
В прихожей хлопнула дверь, и в дверях появились Гайне и Таура.
— Ой, девочки, — как можно радостнее сказала я.
— Мы рады тебя видеть, — сурово отозвалась Таура.
— Тама, кыш, — сказала Гайне.
— Но, может, не надо, — я вцепилась в руку Тамареска.
— Мы понимаем, что он отец твоего ребенка, — категорично сказала Таура, — Но боль надо терпеть. Так что, пусти мужчину!
— Все будет хорошо, радость моя, — Тамареск поцеловал меня на прощание и вышел.
— А что теперь будет? — испуганно спросила я, чувствуя, как боль нарастает.
— А теперь мы будем ждать, — резюмировала Таура.
Гайне носилась с водой и тряпками. Таура то и дело бегала туда сюда. Я лежала и, чтобы храбриться, что-то пела. Получались сплошные завывания, в пении я никогда не была сильна.
Даже Эток-предатель куда-то ушел, видимо, кормиться.
Я орала русские народные срамные и матерные, патриотические и военные частушки, сама себе смеялась, сама себе плакалась.
Таура сновала туда сюда и коротко отпускала комментарии. Дескать, еще ничего нет, тужиться надо сильнее, дышать надо обязательно и регулярно, а не через раз. В последний раз она сказала, что заклинания, которые я так усердно читаю, могут здесь и не работать. Меня эта фраза порадовала, я не стала объяснять Тауре, что такое частушки, а расхохоталась.
Где-то через три часа мучений Таура скомандовала полную готовность. Вроде как начала показываться голова… Вот тут мне и пришел каюк. Я часто теряла сознание, меня приводили в себя. Схватки накатывали одна за другой, и я ругалась матом, как портовый сапожник, по пьяни избивший сорок матросов и одну шлюху.
Я не знаю, сколько это продолжалось, но кончилось все странно. Воздух разорвал крик измученного котенка или это была игра на ленточной пиле, или это кто-то рисовал гвоздем по стеклу. Я не сразу сообразила, что это кричал мой малыш.
— Мужик, — услышала я голос Тауры, — определенно мужик.
— Да уж, — хохотнула Гайне.
— Дайте, дайте посмотреть, — сказала я, попыталась приподняться, но тело запротестовало.
Ко мне поднесли нечто маленькое, сморщенное, все в крови, безумно орущее существо.
— Тебе страшно? — спросила я, — Мы с тобой еще не виделись. Я твоя мама.
Таура взяла у меня ребенка и окунула в теплую воду, смыла с него всю грязь, Гайне аккуратно пережала пуповину.
Я снова приняла на руки уже чистого малыша. Он успокоился и сосредоточено сопел. Личиком он был вылитый Тамареск.
— А теперь можно нам папу? А то мы соскучились, — сказала я.
— Ну, теперь можно, — недовольно сказала Таура. — Тебе бы еще полежать, а она сразу куда-то рвется.
В комнату ввалились подвыпившие Гай, Михас и Тама, они несли в руках деревянную кроватку, в ней были подушечки, одеяльце, матрасик. Но все почему-то розового цвета. Вещички, которые держал в руках Михас, тоже были девичьи. Среди игрушек, которые, по-видимому, делал Гай преобладала мальчишеская тематика, но все они были желтого и зеленого цвета.