Стараясь не подать виду, что смутилась до безобразия, хотя заалевшие щёки явно меня выдали, я медленно погладила ладошкой подушку, разглаживая на ней морщинку, словно раздумывая над его словами, и, взяв её в руки, крепко прижала к себе. Фу-у-ух. Сразу стало легче дышать.
— Почему вы так ко мне обращаетесь? — Осторожно спросила, ненавязчиво рассматривая одного из Глав Совета, которого теперь вспомнила. Как мне показалось тогда, лишь в его взгляде было нечто похожее на сочувствие ко мне. И это отложилось в моей памяти. Остальные лица главных морфов остались лишь смазанными пятнами.
Сейчас он был расслабленно-улыбчив и не походил на одну из тех ледяных статуй в своих креслах. Хотя, чем дольше смотрела, тем яснее понимала, что напускная улыбчивость только маска, а внутри властвует вьюга.
Красивые и мягкие черты синеглазки, у его отца были словно вырезаны острым лезвием и не смягчались даже тогда, когда он улыбался. Холодные синие глаза лишь усугубляли внешний образ ледяного короля. И было в них что-то такое, от чего у меня стали подрагивать коленки, и я поспешила отвести взгляд.
Приснись такой во сне, напугает похлеще Фредди Крюгера. На того глянешь: на его руки-когти, на перекошенную физиономию и сразу поймешь чего ожидать. Побежишь со всех ног, сверкая пятками. А тут поведешься на красивую внешность да благородный вид, подпустишь ближе и… хрясть! Случившееся дальше станет для тебя посмертной неожиданностью.
— А как ещё к тебе обращаться, радость моя? — Легко удивился мужчина, не подозревая какие мысли бродят в моей голове, и выдал совершенно нелогичную фразу — Кто успел тот и съел.
Услышав такое, я подавилась следующим вопросом. Это, он к чему и в каком смысле?
Видя мою растерянность, ледяной король хохотнул. Но глаза так и остались холодными синими озёрами.
— Я пошутил, маленькая моя. Есть тебя точно никто не будет. — Соизволил пояснить он, и, наклонившись, почти касаясь моего носа своим, на полном серьёзе доверительно прошептал — Мы будем заниматься с тобой разными приятными вещами.
Эти слова, сказанные проникновенным шёпотом, испугали сильнее, чем угроза быть съеденной. По спине пробежали мурашки, а сердце сжалось от страха. Язык прилип к нёбу и наотрез отказывался двигаться, чтобы произнести застрявшие в горле слова: «какими такими вещами?» Я сглотнула, так и не высказанный вопрос и только покрепче прижала к себе подушку.
Почувствовав мой страх, морф выпрямился и осуждающе покачал головой.
— Ну, зачем же так бояться, девочка моя? — Он протянул руку и погладил меня по растрепанным каштановым волосам. — Я не причиню тебе боли. Ты нужна мне живой и здоровой.
Мужчина легонько щёлкнул меня по носу и, поднявшись, подошёл к шкафу.
— Ты наверняка проголодалась, маленькая моя. — Он протянул мне лёгкий сарафанчик, точь-в-точь, как я носила раньше, а у меня, в подтверждении сказанного, заурчало в животе. Хотя, что-что, а еда в данный момент волновала меня намного меньше, чем его намёки. — Немудрено. Заставила ты меня вчера побегать. Петляла как испуганный заяц. Думал, не догоню.
Сцепив зубы и губы, я силилась сдержать рвущиеся из меня вопросы. Думаю, не время. Такого провоцировать себе дороже. Будем узнавать постепенно.
А так хотелось сорваться и устроить истерику с избиением и обзыванием данного морфа, что меня затрясло от сдерживаемых эмоций.
«Но разве это поможет?» — размышляла я, поспешно натягивая сарафан через голову — «Чего я добьюсь криками? Только разозлю его, и следующее утро встречу не в мягкой постели в нижнем белье с митенками на руках, а в тёмном подвале голой с железными браслетами на запястьях»
Представив это воочию, я прониклась и, сбавив накал внутренних страстей, тихонько выдохнула, избавляясь от напряжения.
На мне сарафан, чего теперь бояться? Только митенки придётся снять, они совсем не подходят к нему. И когда бросала перчатки на кровать, подумала, что совсем выжила из ума. Думать в такой момент, подходят ли митенки к выбранному наряду или нет?! А ещё говорят, что с ума по одиночке сходят. Сумасшествие это болезнь? Так почему она не может быть заразной?
Да… Ну и мысли. Зато, успокоилась.
Мужчина, видя, что я справилась со страхами, одобрительно кивнул и произнёс, протягивая руку:
— Рад, что не ошибся в тебе, отважная моя. А теперь пошли, у меня есть для тебя что-то вкусное.
Пусть истерику я не устроила, но внутри всё сжималось от неизвестности и мучащих вопросов. Но самым главным было узнать: "Зачем я ему и как долго это продлится?"
Пока меня, как маленькую, вели за руку, которую спустя пары попыток вынуть из цепкого захвата, так и оставила в его ладони, я рассматривала дом.
Дом как дом. Ничего не обычного. Даже решеток на окнах нет. Значит, не боится моего побега. А из этого следует, что мы находимся у чёрта на куличках или в гостях у хруней, что почти одно и то же. Так же, по-видимому, дом был одноэтажным.
По пути мы не встретили ни единого живого существа. Скорее всего, здесь кроме нас больше никого нет. Логично. Зачем ему свидетели?
Добравшись до светло-бежевой двери, мы вошли в светлую столовую. Усадив меня за небольшой стол, морф исчез за второй дверью.
Чем же меня будут кормить?
Поводив рассеяно пальцем по белой скатерти, я взяла кусочек белого хлеба и пошла к открытому окну, за которым к своему удивлению обнаружила совсем не привычные лиственные деревья, пусть и больших размеров, чем на Земле, а пальмы и песок.
Н-да, надежда на то, что спустя какое то время меня всё же найдут, таяла на глазах. Закралось подозрение, что мы на одном из островов, коих в океане тьма- тьмущая. С трудом проглотив сразу ставшим невкусный хлеб, я вернулась к столу.
Остаётся одно, вести себя как того хочет похититель, в разумных пределах конечно, и выведать его планы по отношению ко мне. А потом посмотрим.
Я вздохнула и вернула недоеденный хлеб на блюдо. Как же тяжело, когда не знаешь, что ожидает тебя, и полностью зависишь от прихоти невменяемого мужчины!
То, что крыша у него слетела давно и окончательно, это ясно как белый день. Разве может нормальный морф похитить девушку и держать её у себя, зная, что она против? Называть так, как будто девушка принадлежит ему? Кто разрешал ему усыплять мою рысь, зная как это больно, когда теряешь свою половинку, без которой не ощущаешь себя целой?
И эти его пугающие слова, после неудачной шутки. Ясно, что он не игру в шахматы имел ввиду, говоря про приятное времяпрепровождение. Я уже большая девочка и знаю, что происходит между мужчиной и женщиной. Но неужели он всё это затеял лишь для того, чтобы уложить меня в свою постель? Нет. Не думаю, что всё так просто.
Дверь отварилась, и вернулся довольный морф с подносом еды. Рядом со мной поставили тарелку с желтой бурдой, булку с маслом и стакан травяного настоя.
И это он называет вкусненьким?
— Знаю, маленькая моя, что ты сладкоежка. — Хохотнул он, глядя на мой наморщенный нос. — Но на завтрак будет полезная кашка.
Затолкав поглубже рвущиеся наружу не совсем культурные слова, взяла ложку и с опаской зачерпнула желтое нечто. Что ж, каша, так каша. Травить меня не будут, как он сам говорил, я нужна ему живая и здоровая, значит едим.
Оказалось, не всё так плохо. Каша напоминала по вкусу что-то среднее между овсянкой и манкой.
— Вот и умничка, сладкая моя. — Похвалил мужчина и занял место напротив, а я попыталась абстрагироваться от его фамильярного ко мне обращения. — Будешь послушной и хорошей девочкой, я, так и быть, раз в неделю буду баловать тебя чем-нибудь сладеньким.
Стиснула покрепче ложку, чтоб не поддаться захлестнувшему меня желанию запульнуть ею в сидевшего напротив психа и, между прочим, заметила:
— Вы говорили, что есть меня не собираетесь. Зачем же тогда так кормите?
— Девочка моя, мне нужны здоровые и крепкие дети. А этого не случится, если их мамочка не будет соблюдать правильный режим и полезно питаться.