Повезло мне. Я же после наших встреч как одурманенная была. А если бы он старался? Страшно представить!
А потом приходил крокодил и слёзно просил, мой милый хороший, пришли мне калоши и мне и жене и Тотоше. А потом приходили…
Так. Это о чём я вообще? Блин, как же голова то болит. Да ещё этот голубой свет бесит! Чёртова луна! Бесит! Что-то моё психическое состояние и вправду чересчур психическое.
Ладно, что же дальше было? А, вспомнила. Потом приходил отец Ромена. Охал, ахал, улыбался, даже грустил, когда упоминал мою маму. Настаивал, чтобы я дала согласие и приняла их имя. Я мягко отказалась, сказав, что ничего не хочу менять, и меня всё устраивает. Лишь выразила желание не терять с ним связь и периодически встречаться. Он настаивать не стал, но пришёл на следующий день и завёл пластинку заново. Я снова отказала, вполне по культурному. Он не настоял, а пришёл опять.
И тут я взорвалась и стала орать, что все от меня что-то требуют, этому дай, тому дай, пятому, десятому! Что если всем раздам, что мне останется?! Ну и разное такое. А что? Мне можно. Я вообще ещё не отошла от случившегося, а тут ни минуты покоя. Так и ходят и ходят. Так воем и воют. Стал он кликать золотую рыбку… Э-э… А! Требуют и требуют. Истерика была страшной, но с какой-то стороны и идеальной. Всё в ней было, и битьё посуды и слёзы, и крики, и… Вот честно, всё, что смогла, я сделала. А успокоили меня проверенным способом, усыпили.
Как то так. Вроде всё рассказала. Сказать то сказала, а вот перед моими мальчиками было стыдно. Они порывались ко мне зайти, поговорить, но я находила предлоги, чтобы не встречаться. Как смотреть им в глаза? Почему им раньше не рассказала свою историю? Могла же взять с них клятву и рассказать. Валентия то была в курсе происходящего, а вот они нет. А теперь знают. И что самое стыдное, не от меня.
Но я набралась смелости, и мы встретились. Скажу, что боялась зря. Меня тискали, гладили, целовали и говорили, что я совсем глупенькая, если думала, что меня будут ругать. Ромен так вообще заявил, что купит коврик и будет спать на нём у нас в комнате. Я обняла его в ответ и пообещала этот коврик преподнести в подарок.
Даниар лишь смотрел на меня своими светло-карими глазищами и теребил без того всколоченные волосы. Мои любимые глазищи и любимые волосы. Мой. Теперь я точно это знаю. Весь мой. И чувствовала это через Луору. Откуда она взялась, если "пра" её почти стёр? Так это Илара вернула метку, когда пропустила через меня десять тысяч люстр. Да, да! И принесёт десять тысяч люстр! Ну, нет, Викочка, за свои поступки надо отвечать…
Да что же это, в самом деле?! Всё эта голубая виновата! Так и лезет, зараза, в окошко. Ох, что же я ещё хотела сказать? М-м-м. Нет. Не помню. Ну и ладно. Скоро вон утро, ложиться пора. Завтра чуть свет, часа в два после полудня прилетит мой наставник и начнёт учить уму разуму. Помните моего наставника? А то! Тот ещё… красавец.
Вспомнила! Или я уже говорила это? Не суть. Повторю ещё раз. Я же теперь нахожусь на домашнем обучении в особняке Кендал. После моей истерики на почве всеобщего ажиотажа вокруг меня, Мираида встала в позу и потребовала оставить в покое и, договорившись с директором Академии, забрала домой, сказав, что второе полугодие я закончу на домашнем обучении. Ларгус поддержал эту затею и уладил все нюансы.
Кстати, моему замечательному отчиму, предложили вакантное место Главы эшта Люпус и кресло в Совете. А что? Уж кто-кто, а он точно заслуживает такого предложения. Да и этих древних ледышек пора встряхнуть немного, а то, понимаешь, совсем там инеем покрылись. Но Ларгус к моему и, чего уж таить, спокойствию Мираиды, отказался. Неча портить нам замечательного мужчину! Я со своей Муркой ни за что не расстанусь. Я и так счастливая была, а теперь в два раза счастливее…
Не-е-ет! Это уже, ни в какие ворота не лезет!
"Не тужи, Виктория! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!" И я послушалась. Уложила меня лягушка-квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась…
"Бред какой-то!" — подумала я и спокойно заснула.
Глава 26
Утро, прошу заметить раннее утро, после сегодняшней непонятной ночи было как с похмелья. Мысли путались, мозг подвисал, голова болела, а во рту… Одним словом похмелье. Пусть оное не испытывала, но отзывов наслушалась немало.
Я слепо щурилась на радостно сиявшее утреннее солнышко и думала, точнее, пыталась думать: «Кто такой смелый, что меня разбудил?»
«Викааа. Пятый раз повторяю, что час «X» настал!»
Ну, конечно! Как я сразу не догадалась?
«Рысёнок, а давай на несколько децибел потише?» — умоляюще прошептала своей красавице, прикладывая пальцы к вискам. Ведь чувствует, что мне плохо, скорпирыська ненаглядная.
Знаете, почему она вредничает? Ха! Моя кошечка с кисточками на ушках не может понять, что я тут делаю, вместо того, чтобы брать руки в ноги и бежать к своему Даниару? Просто не представляете, что мне пришлось вытерпеть от неё за эти три недели!
Вы не подумайте, я не жалуюсь. Понимаю, что она права. Просто, он же сам меня отпустил. Не поцеловав ни разу, чмок в нос не считается, не обняв, не… взял и отпустил! А письма? А что письма? Это всего лишь слова на бумаге. А мне нужен он. Он сам! В живую!
Вот почему он не приедет?! Я же тогда не сказала, что видеть его не хочу? Этого ему никто не запрещал. И возможности навестить меня у него была целая куча.
«Ах, потише? Хорош-ш-шо… — прошипел мой ласковый котёнок. — А ну подъём, кому сказала! Сейчас яйцо вылупиться!»
Услышав такое, я как ужаленная подскочила с кровати и метнулась к коробке с коконом, сразу забыв про всё на свете.
«Что, прям сейчас? Ты уверена, солнце? Ты точно уверена?» — запричитала я дрожащим от переполнявших меня чувств, передавая дрожь в свои пальчики.
Это же так волнительно! Я сейчас воочию увижу загадочного и таинственного чистика!
«Точно, точно» — Смягчилась засранка, чувствуя мои эмоции.
«А что мне делать?» — Находясь так близко к коробке, я чувствовала идущий от кокона жар.
«Ну, не знаю. Может, в руки возьмёшь?»
Приструнив колотившееся сердце, с опаской дотронулась пальчиком до поверхности яйца, боясь обжечься. Но шершавая скорлупа была на удивление тёплой, а не горячей, как ожидала. И тут поверхность кокона под моим пальчиком чуть треснула и я, пискнув от неожиданности, отдёрнула руку.
«Рыська, оно трескается» — Прошептала еле слышно, заворожено глядя на расползающиеся трещинки по всей поверхности овального яйца.
«Бери его скорее!» — Воскликнула рысь и я послушалась.
И только кокон оказался в моих руках, как тёмная скорлупа громко треснула и, превратившись в серо-коричневую пыль, осыпалась на пол. А у меня на ладонях остался комочек, который был величиной с небольшого котёнка. Да и по виду напоминал его.
Н-да, только видок у этого котёнка был ещё тот! Тощий, лысый и без хвоста. Может подрастёт и оперится? Хм, или ошерстится?
Странно, а по весу и размеру кокос был точно меньше новорождённого. Как же он там поместился?
Я опустилась на кровать и положила руки с малышом на колени. С исчезнувшей скорлупой, он явно прибавил в весе. Чудеса, да и только!
Тут малыш приоткрыл глаза и, поводив ими из стороны в сторону, словно ища кого-то, встретился со мной взглядом. И мир для нас двоих перестал существовать. Мы смотрели друг на друга и как будто через взгляд делились своими эмоциями и чувствами, владевшими нами сейчас.
Я почувствовала его радость, что наконец-то он теперь не один и многие годы- века одиночества закончились. От меня он узнал, то, как я рада его видеть и что теперь у меня появился ещё один друг.
Это было словно… словно…
— Запечатление… — поражённо прошептала я. — Тьма вселенская, это же импринтинг!
А ещё сразу после этого, чистик стал меняться: весь он покрылся белой шёрсткой, отрасли ушки на макушке с жёлтыми кисточками, совсем маленькими, но вполне заметными. На белой шёрстке появилась синяя полоска от макушки она протянулась по всей спинке и опустилась по одной задней лапке. Рядом с ней возникла фиолетовая, которая проделав тот же путь перешла на другую лапку.