— Вот и всё, чего бы я хотела от вас двоих, Арк, — Ветта улыбалась огру, выходя вместе с ним из двери под лестницей, сейчас лира была ещё милее, чем на портрете: большие глаза, очаровательные ушки, пушистый хвост, а голос звучал будто лесной ручей. — Ты знаешь все торговые маршруты, думаю, тебе не сложно будет договориться о том, чтобы нам поставляли лучшие припасы, если будут трудности, то мы всегда можем договориться с эльфами в обмен на варенье.
Лира Норе звонко засмеялась, словно доброй шутке, известной только ей, но огр с улыбкой отозвался на неё.
— Има привыкла работать на земле, здесь благодатная почва, ждущая ухода за ней. Амрэль и его соплеменники уже насеяли цветов вдоль тракта и взрастили их, а на заднем дворе можно сделать небольшие посадки и самим обеспечивать себя приправами и простыми в уходе овощами.
— Да, Ветта, — старик радостно улыбнулся лире, чуть поклонившись. — Мы отдохнём с дороги, и потом я с удовольствием пообщаюсь со знакомыми из лесного народа.
— Доброго отдыха вам, — Ветта попрощалась с Арком Арнхом и вышла в трапезную залу одновременно с Эймерой, устремившейся к новому гостю с уставленным лёгкими закусками подносом, а после поспешившей к ней.
— Ветта, мужчина у окна, его зовут Кейд, он бард и хочет давать выступления у нас.
— О, чудесно! — воскликнула лира Норе, обняв ещё непривычную к бурному проявлению эмоций Эймеру. — У нас будет настоящая музыка!
Глава 15. Песня о долгом пути
Музыкант! Самый настоящий бард! Ветта не могла поверить своему счастью: не успели они открыться и заселить первых постояльцев-людей, заметивших по дороге домой удивительным образом преобразившийся боковой тракт и скромную табличку на временном столбике у дороги, а к ним уже пожаловал представитель качующих. Скрестив на удачу пальцы за спиной, Ветта Норе приблизилась к незнакомцу.
— День добрый, Эймера сказала, ты желал меня видеть? Мы можем разделить беседу за трапезой или я подойду позже?
— Я не буду против компании, — улыбнулся незнакомец, и лира села напротив.
Полукровка, решила про себя Ветта: серебристые волосы, как у знатных аммилис, заплетены в сложную косу, на манер эльфийской, белая кожа, но совершенно нет хвоста! А уши, если те и были торчком, то скрывались под шляпой. Но незнакомец был красив, тем спокойным видом красоты, когда черты лица, лучики в уголках губ и глаз говорят о мудрости и весёлом, лёгком характере.
— Ты хотел предложить свои услуги, — начала первой лира, поблагодарив Эймеру за спешно поднесённую ей кружку с тёплым мятным отваром и печенье.
— Да, — прожевав тёплый хлеб с томлёным сыром, ответил бард. — Я знаю легенду об этой таверне, и хотел убедиться воочию, что она снова открыта. Хотелось бы быть в числе тех, кто своими глазами будет видеть изменения мира.
— Кочующие знают много легенд, было бы интересно слышать их тут, — не стала лукавить Ветта, не желая, как любила поступать её матушка, набивать себе и таверне цену. — Думаю, здесь достаточно народа, чтобы оценить твоё мастерство, когда закончишь трапезу, после я приму решение. А пока ты можешь рассказать о себе.
Кейден чуть не подавился жареным помидором: о самом незначительном он и не подумал! Мало того, что едва не назвал своё настоящее имя, успев лишь сократить его до странного «Кейд», так ещё и о происхождение не придумал. Что он скажет? Ветта, я приехал за тобой? Но глядя сейчас на лиру Норе Кейден вдруг осознал, что она никогда не будет чувствовать себя живой в норных жилищах — ей было их мало, ей нужен был весь мир с его историями и народами. Знать их, понимать, видеть, слышать. Светло улыбающаяся ему аммилиса была совершенно не скована догмами и правилами своего народа, будучи свободной душой. Врать ей? Как? Аммилисы никогда не лгут. Ладно, за редким исключением, когда совсем крайний случай — это как раз он.
— Я родился в семье торговца, — осторожно подбирая слова, лир Сел сделал глоток освежающего земляничного сока из первых, ещё не налившихся на солнце сладостью, ягод. — Мы много путешествовали. В долгой дороге иногда нечем было заняться, поэтому учился игре на гуцынь, а пели в семье всегда много, поэтому я быстро всё освоил.
— И потом покинул семью? — с тенью лёгкой грусти уточнила у него Ветта, иногда она всё же скучала по дому, но хитрые и недалёкие родители, так сильно этим выделяющиеся на фоне остального народа, просто не оставили ей шанса. Ветта была уверена по тем деловым письмам, что приходили от наречённого, он бы и слова ей не дал сказать — потащил под венец и заставил жить так, как заведено порядками, ей казалось, что об этом говорили сухие доводы о необходимости их союза.