Дождавшись, пока ноги лезущего не окажутся выше его головы, Раффалон полез следом по пеньковой веревке, про себя ругая верхнего за медлительность. Со стороны лужайки послышалось шлепанье плоских ног Вандаайо. Добравшись до ветки, за которую зацепился крюк, он обратился к двоим спасенным:
– Быстрее вверх, и тихо.
Отцепляя крюк и выбирая веревку, он слышал тихий шорох. А затем и сам полез вверх, в густую листву дерева. Увидел два комка темноты среди густой листвы. Оба спасенных сидели на крепких ветвях, привалившись спинами к стволу.
– Полное молчание, – прошептал он, усевшись на ветку, и замер. Увидел сквозь листья свет факелов. Вандаайо шли вдоль ручья, по обе стороны от него, низко наклонившись и принюхиваясь. Но прошли мимо дерева, не посмотрев вверх.
Шло время. Преследователи вернулись с опущенными плечами. Они обращались друг к другу в тоне, который Раффалон счел за обвинительный. Один толкнул другого, факел с шипением упал в ручей. Ворча, они двинулись обратно вдоль ручья, к тропе и остаткам лагеря.
– Мы будем ждать, – тихо сказал Раффалон. – Пока не рассветет. А потом выберемся обратно на дорогу в Порт-Тэйс.
– Согласен, – ответил Фульферин.
– Я тоже, – ответил второй спасенный. Почему-то Раффалон не удивился, услышав голос молодой женщины. Когда он помогал пленнику забраться, обхватив его за грудь, его руки ощутили две выпуклости, не такие большие, как ему бы понравилось, но определенно женские.
– Первым сторожить буду я, – сказал он. Прислушиваясь к успокаивающемуся дыханию спасенных, он подумал, что если бы и согласился кого-то оставить у Вандаайо, то это был бы Фульферин.
Маленькое божество прочло его мысли.
Я должен сделать то, что должно, сказал бог.
С первыми лучами солнца они услышали, как Вандаайо уходят, но ждали на дереве до позднего утра. Спустившись, напились воды из ручья и двинулись вверх по течению.
– Полулюди наверняка захотят возместить потерю дичи, – сказал остальным Раффалон. – Они любят устраивать засады на тропах и дорогах. Кроме того, шум воды будет маскировать шум шагов.
Некоторое время они молча шли друг за другом. А затем вор почувствовал, как его дернули за рукав.
– Это мой дорожный мешок у тебя на плече, – сказал Фульферин.
– На этот счет есть разные мнения, – ответил Раффалон. – Я обнаружил его брошенным, что означает…
Но с этими словами он ощутил, как его руки сами по себе сняли лямку с плеча и отдали кожаный мешок другому.
Фульферин откинул клапан и сунул руку внутрь. Достал коробочку с секретом и сокрушенно вскрикнул, увидев, что она открыта и обитая бархатом выемка пуста.
Он резко глянул на спасителя.
Отдай меня ему, сказал голос в голове вора. Раффалон послушался без малейших колебаний, довольный тем, что снова станет хозяином себе. Внимательно поглядел на Фульферина, когда фигурка божества перешла к тому в руки. На самом деле руки оказались ни при чем. Худощавый мужчина не коснулся дерева фигурки, аккуратно выставив перед собой коробочку так, чтобы Раффалон положил идола внутрь. А затем аккуратно сдвинул крышку на место и защелкнул скрытый замок.
Раффалон услышал, как Фульферин вздохнул с облегчением. Тот закинул на плечо лямку кожаного мешка, и вор пригляделся повнимательнее. Интересно было сравнить образ, который маленькое божество создало в его сознании, с реальностью. И они не сходились. Физически Фульферин, как и было показано, оказался рослым и худощавым, с длинными узловатыми пальцами и торчащими коленями и локтями. Но лицо оказалось совершенно иным. Раффалону показали человека, грезящего наяву с широко открытыми глазами, но сейчас он видел перед собой того, кто шагу не ступит, не просчитав всего.
Молодая женщина, наблюдавшая за этим обменом, явно не намеревалась выбирать между двумя мужчинами, с которыми оказалась, и пусть и один из них ее спас, вряд ли с радостью согласилась бы проводить время с любым из них. В свою очередь, Фульферин ее просто игнорировал. Его явно заботила лишь коробочка и ее содержимое.
Раффалон оглядел женщину столь же бесцеремонно, как оглядывала его она. Уже не девочка, но и не почтенная дама, с острым взглядом и еще более острым носом и тонкогубым ртом, с легкостью насмешливо кривившимся. Одета побогаче фермерской дочки, но победнее купеческой. Когда взгляд Раффалона наконец добрался до ее лица, они встретились глазами.