— Ты не можешь…
Лламириль повернулась к нему, выбросила вперед руку, и разбойник рухнул на землю, держась за живот.
— Не смей. Говорить мне. Что я могу.
Лламириль вдруг замерла. Прислушалась к далеким звукам, которые даже ещё не принадлежали этому миру. Покачала головой и отпустила разбойника, который тут же принялся хрипло хватать ртом воздух. А Лламириль, забыв о нём, обратилась к Роббу.
— Моё время почти закончилось. Спасибо за всё. Ты мне подарил то, о чём я не смела грезить.
Защиту. Поддержку. Любовь. Наставление. Дружбу.
— Виара, ты это… Перестань. Пошли уже домой.
Лламириль покачала головой.
— Теперь мой дом в другом месте. Но наша… твоя таверна навсегда под моей защитой. И пусть все об этом знают. И меня зовут не Виара. Я Лламириль.
— Плевать, — упрямо ответил Робб. — Ты моя Виара. Ну и что, что ты подросла, и уши у тебя зеленоватые. И глаза светятся. Дети вырастают, это нормально.
Лламириль ощутила, как что-то тёплое заполняет её сердце. Что-то, на что фейри не имеют права.
— Ольф, спасибо за твою дружбу, — она повернулась к молчаливому парню. — Ты достойный сын своего народа.
— Я найду тебя, — упрямо ответил Ольф, — где бы ты ни была. И заберу тебя.
Она печально улыбнулась.
— Там, где я буду, меня никто не найдёт.
— Я найду. Не забывай, кто я такой. Найду и предложу сердце.
— Что ж, Ольф из рода мрляусссей, если ты действительно меня найдёшь, я в обмен отдам тебе своё.
С этими словами Лламириль ногтем легко проткнула тонкую кожу на пальце и провела тонкую кровавую полоску по запястью Ольфа. Кровь почти сразу исчезла. Клятва была принесена.
Запах мороза и хвои стал почти невыносим. Ришку бил озноб, Робб крепко прижимал её к себе. Разбойники расползлись бы по палаткам, но любопытство было сильнее. Любопытство и страх перед неизведанным.
Они прибыли. Лламириль это почувствовала сразу. Повернулась спиной к бывшим друзьям и лицом к леву, из которого появились отец и Принц. Отец восседал на двуглавом коне, глаза которого были скрыты бельмами, и голову его венчала высокая затейливая корона. Вороной конь Принца был прекрасен и вместе с тем уродлив в своей костлявости. У него были непропорционально длинные и тонкие ноги, а худую вытянутую морду украшал золотой узор.
Принц легко скользнул на землю.
— Вот я и нашёл тебя, Предназначенная, — голос его шелестел мертвыми листьями, дышал могильным холодом.
— Я сама выдала себя.
— Это была славная охота. Но тебе пора возвращаться, — он протянул землистого цвета ладонь с выделяющимися на ней черными линиями судьбы. Лламириль помедлила.
— Виара, ты не должна этого делать! — Робб. Кричит, а голос дрожит от страха перед другой стороной и её Принцем. — Если не хочешь, оставайся. Мы справимся. Не знаю, как, но мы справимся.
Принц посмотрел на человека поверх головы Лламириль. Поднял руку, чтобы магией убить его, но Лламириль проговорила ледяным тоном:
— Только тронь его. Сердце вырву и затолкаю в…
— Виара! Девушки так не выражаются!
Лламириль усмехнулась, покачала головой. Она не прощалась. И не дала руки Принцу, а просто пошла вперёд, в лес, который на это короткое время перестал быть волшебным. Принц на прощание оглядел поляну и презренных людишек на ней. Ничего, скоро его отпрыск сотрёт с земли каждого выродка из их племени.
Процессия фейри развернулась и вернулась в лес.
Эпилог
Что-то изменилось. Ольф это понял сразу по тому, как стал пахнуть воздух, как начали двигаться тени и какие звуки наполнили ставший вдруг сумеречным лес. Ткань реальности натянулась перед мрррляусссем, напряглась, задрожала. И уступила, пропуская его на другую сторону.
Там всё было так же, но неуловимо по-другому. И время. Оно ощущалось почти физически, и Ольф почувствовал, что он почти опоздал. Мысль эта отдавалась глухой болью за грудиной, и он припустил изо всех сил. Мелькали деревья, и тени, и чьи-то кошмары. На земле появились первые свечи, потом их становилось все больше и больше. Их трепещущий свет гнал прочь сумрак, наполнял воздух расплавленным золотом. Вдалеке слышалось праздничное пение, которое больше напоминало траурное. Запахло тлеющим вереском. Горький, отчаянный запах.
Лламириль стояла перед алтарём в платье, сотканном из живых цветов. Стебли оплетали её руки, обнимали бёдра. Соцветия нежно касались кожи. В волосах блестела диадема, и тонкие драгоценные цепочки спускались по волосам. Лламириль закрыла глаза и не смотрела на жениха. Принц же не отрывал от неё горящего взгляда.