БРИТОГОЛОВЫЙ (невозмутимо). Ваш кабинет?
САВЕЛИЙ. Да. По крайней мере был до вчерашнего дня. Вам что, никто не сказал?
БРИТОГОЛОВЫЙ. Вчера было воскресенье.
САВЕЛИЙ. Хорошо — до прошлой пятницы. Это что-то меняет? По-моему, ничего не меняет. (САВЕЛИЙ старался говорить спокойно — получалось на троечку.) Это мой кабинет, и я хочу элементарно понять — что происходит?
БРИТОГОЛОВЫЙ. А разве что-то происходит?
САВЕЛИЙ. Конечно. Вы сидите в моем кресле и делаете вид, что вообще ничего не происходит. Это мой кабинет, понимаете?
БРИТОГОЛОВЫЙ. О’кей, о’кей. Только не надо нервничать. Вы присядьте. Минеральной воды хотите? «Ессентуки» номер семнадцать. Для желудка неплохо, для почек — даже камни, говорят, выводит.
САВЕЛИЙ. Нет, спасибо. Я в порядке.
Пауза. Жужжание мухи, бьющейся о стекло.
БРИТОГОЛОВЫЙ (пьет воду). Чертова жара. Температурный рекорд. Сто пятьдесят лет наблюдений, а такого не было… А вы тоже у нас работаете? В министерстве?
САВЕЛИЙ вскакивает как ошпаренный.
САВЕЛИЙ стоит в коридоре, огляделся по сторонам, постоял несколько долгих секунд: то ли размышляя, то ли просто пытаясь переварить случившуюся катастрофу. Что это именно катастрофа, он уже не сомневался. Теперь нужно было понять, какого она масштаба и происхождения. По коридору возвращалась БЛОНДИНКА в деловом костюме, САВЕЛИЙ ей улыбнулся, пересилил себя — БЛОНДИНКА опять странно на него посмотрела. ПОГРЕБНЯК (замминистра) с утра в плохом настроении — он человек пьющий, ему нужен разгон. Кроме того, САВЕЛИЙ опоздал на пятнадцать минут. Не может же быть, чтобы из-за пятнадцати минут человека вот так взяли и вышвырнули вон, как мешок с мусором. Но делать нечего, придется идти к шефу на разговор.
САВЕЛИЙ, стараясь придать своему лицу и осанке вид бодрый и неунывающий, шагнул в предбанник, он же «шлюз», где царила ДЕМЕТРА ПЕТРОВНА — секретарь-референт ПОГРЕБНЯКА.
САВЕЛИЙ (тщетно пытаясь быть обаятельным). Доброе утро, Деметра Петровна. Как ваше ничего?
ДЕМЕТРА — немолодая, с почти королевской осанкой, лицо мучнисто-бледное (проводит жизнь в закрытых помещениях), на голове — немодный пучок крашеных рыжих волос. ДЕМЕТРА на секунду оторвала взгляд от дисплея своего компьютера.
ДЕМЕТРА. Доброе.
САВЕЛИЙ. Мне нужно срочно с Юрмихом поговорить. Очень срочно.
ДЕМЕТРА (удивленно подняла нарисованные брови). Юрий Михайлович занят. А по какому вопросу?
САВЕЛИЙ. У меня это личное, но в то же время служебное. Я бы не стал беспокоить.
ДЕМЕТРА. Как вас представить?
САВЕЛИЙ (смеется). Как всегда: Савик-шустрик. Думаете, я взял себе псевдоним?
В этот момент ПОГРЕБНЯК выходит из кабинета — высокий, с римским профилем и густой проседью в волосах; ему за пятьдесят, и сохранился он плохо, хуже не бывает. САВЕЛИЙ поднимается навстречу.
САВЕЛИЙ. Здравствуйте, Юрий Михайлович. А я как раз к вам — на разговор напрашиваюсь.
ПОГРЕБНЯК упирается в САВЕЛИЯ мутноватым, весьма неласковым взглядом, как будто старается что-то припомнить.
ПОГРЕБНЯК. Здравствуйте. У меня ровно пять минут — министр вызывает на совещание. Уложитесь?
САВЕЛИЙ расплылся в жалкой улыбке.
Просторный, комфортабельный кабинет в английском стиле, полумрак, запах дорогой кожи и дорогих сигар. Неизменный глобус как сублимация царской державы. ПОГРЕБНЯК указывает на стул, сам садится в кресло за массивным письменным столом.
ПОГРЕБНЯК. Слушаю вас.
САВЕЛИЙ (решительно). Просто хочу понять, что со мной происходит. По-моему, нормальное желание.
ПОГРЕБНЯК (хмуро, после паузы). Выражайтесь яснее. Мне ваше лицо знакомо.
САВЕЛИЙ (принимает как шутку). Спасибо на добром слове. Юрий Михайлович, я, конечно, опоздал, каюсь. Но, во-первых, всего на пятнадцать минут — это при наших пробках по-джентльменски. Почти не считается. Во-вторых, у меня уважительная причина. В последний момент вдруг выяснилось, что Ксюху нужно в садик везти. Просто нож к горлу. Бывают такие ситуации. Экстремальные. У женщин. Парикмахер какой-то особенный. Будь он неладен! Я понимаю, вы решили меня наказать, проучить, я не знаю, преподать хороший урок…