ТАМАРА. Но у тебя ведь тоже есть какая-то крыша? Или нет?
САВЕЛИЙ. Том, у нас не бизнес, а обычное министерство, каких пруд пруди. Наша крыша — государство. Но с ментами или тем более с чекистами никто бодаться не будет. Прошли те времена.
ТАМАРА. Налей мне, пожалуйста, вина. А Юрий Михайлович? Погребняк? Ты говорил, он из этих?.. А — ну да. (Поняла, что сморозила глупость).
САВЕЛИЙ. Вот именно.
ТАМАРА. Может, все-таки разыграли? Я, помню, читала где-то, один начальник в собственный офис вызвал ОМОН, всех на пол положили, напугали до полусмерти — оказалось, шутка, юмор у них такой. Завтра придешь на работу, а там…
САВЕЛИЙ. Завтра я не войду в здание — мой пропуск аннулирован.
ТАМАРА раздевается, снимает белье — САВЕЛИЙ видит ее темный силуэт. Мандариновый свет ванной служит жутковатым, тревожным фоном. ТАМАРА ложится в постель рядом с мужем, нежно его обнимает, целует в шею, в плечо.
ТАМАРА (шепчет). Савва.
САВЕЛИЙ (в прострации). Да.
ТАМАРА. Умоляю, не переживай. В твоем возрасте нельзя — бывают ранние инфаркты. Завтра что-нибудь придумаем. Слышишь? Я тебе обещаю.
САВЕЛИЙ. Ладно.
САВЕЛИЙ просыпается под утро, встает с постели, бредет в туалет. Слышно, как он спускает воду. Возвращается в спальню и… Видит на своем месте в постели, рядом с женой, на том самом месте, которое он оставил только что, минуту назад, — совершенно постороннего мужчину. Чем-то этот другой (а именно гладко выбритым черепом) похож и на самого САВЕЛИЯ, и на того гаврика, что вчера утром вторгся в его кабинет. Хотя занять чужой кабинет — это одно, а залезть в постель к чужой жене, к его, САВЕЛИЯ, законной жене, — это, согласитесь, уже совсем другое, это беспредельная наглость, за которую следует наказывать со всей жестокостью военного времени. Нет, стоп — да разве сейчас война? Конечно. А Северный Кавказ — это что, не война? Может быть, этот наглец оттуда и прикатил. Кстати, не удивлюсь, если так оно и есть. Они занимают наши рабочие места, они покупают наших женщин.
Некоторое время САВЕЛИЙ находится в ступоре — думает, что предпринять. Как есть, в трусах и футболке, отправляется на кухню — выбирает большой, остро наточенный тесак, которым ТАМАРА разделывает мясо, когда сама готовит, что случается нечасто, поскольку она любит поужинать где-нибудь в городе, обычно в «Джонке» или в другом недорогом китайском ресторане. САВЕЛИЙ возвращается с полпути, отменив первоначальный план, прячет все опасные ножи (включая тесак) в посудомоечную машину. Идет по коридору мимо детской, заглядывает в КСЮШИНУ комнату — ребенок, слава богу, в своей кроватке, ее не подменили, не успели, подлецы.
САВЕЛИЙ идет в прихожую, стараясь действовать бесшумно, отодвигает зеркальную дверь шкафа-купе, роется внутри, перебирает клюшки для гольфа, выбирает показавшуюся правильной — подходящей для хорошего нокаутирующего удара по башке, прямо по лысой башке.
Возвращается в спальню и очень осторожно, стараясь не испугать, расталкивает жену. ТАМАРА открывает глаза, еще подернутые дымкой сна, непонимающе смотрит на САВЕЛИЯ, постепенно удивление не до конца очнувшегося человека превращается в панический страх — он заполняет ТАМАРИНЫ глаза, как бесшумное наводнение. САВЕЛИЙ прикрывает ей рот ладонью — вдруг закричит, вспугнет врага.
ТАМАРА. Что случилась? Где Ксения?!
САВЕЛИЙ (шепотом). Она там, не кричи. Вставай и иди за мной, только тихо.
ТАМАРА (в ужасе). Кто вы такой? Я никуда не пойду! Что вам нужно? Кто вы такой?!
Тут настал черед САВЕЛИЯ испугаться. До сих пор он сидел у постели на корточках, теперь же распрямился, хрустнув суставами, и отступил на шаг. Вид его был бы комичным — трусы тортиками, бледные волосатые ноги, клюшка для гольфа, зажатая в трясущихся руках, — если бы не трагическое выражение лица и бескровные губы.
ТАМАРА, окончательно прогнав сон, стала энергично расталкивать спавшего рядом с ней… Кого? Незнакомца с большой дороги? Любовника? Внезапно материализовавшегося героя ее сновидений? САВЕЛИЙ понял, что оказался внутри окончательно свихнувшейся реальности.
ТАМАРА. Савва, Савелий!
Мужчина спал глубоко — видимо, находился в фазе релаксации. Пошлепал сочными губами, помычал в нос что-то нечленораздельное. Но ТАМАРА уже толкала его в бок со всей силы — ТАМАРА была сильная женщина, держала мускулатуру в форме; видимо, ударила больно, попав по ребрам, и МУЖЧИНА наконец разлепил веки.