– У самого истока Туманной реки... Там, где радуга замкнута в правильный круг… У Призрачной Вершины, – наставлял её Магистр. – Там ты найдёшь ответы.
На самой окраине города высилась Сторожевая Башня – холодная, молчаливая, неприступная. Флай вошла в лифт и нажала «999». Кабина дрогнула. Сердце ответило мягким падением.
Когда двери распахнулись, она увидела…
Перед ней прорехой в пространстве – портал. Шипя и пенясь, носился ветер. Легко пересекая границу миров, один мир перетекал в другой.
Флай наблюдала смещение звёздных путей. По ту сторону то появлялась, то исчезала Призрачная Вершина, над которой сияли две луны. Вдали мерцали огни чужого Города.
А вдруг ей не удастся найти ни помощи, ни утешения?
Флай шагнула вперёд. Ноги не чувствовали твёрдой поверхности, но она шла. В тревоге, похожей на страсть, Флай шла по незримой тропе, пока она не оборвалась возле кромки тускло мерцающей воды. Над гладкой поверхностью клубился белый туман, и это движение нельзя было объяснить, потому что было безветренно.
Граница где-то здесь.
Флай наблюдала, как в клубящемся молочно-белом тумане появляется огромная фигура Великого Самадхи, восседающего на Престоле Чистоты. Из-под полуоткрытых век Извечного струился свет. В уголках тонкого рта играла улыбка. В правой руке Самадхи держал длинную хрустальную трубочку, едва заметным движением пальцев накручивая на неё белёсый туман.
И тогда Флай заговорила. Она говорила о своём непреодолимом желании увидеть Ала, о том, что она ничего не боится…
Она всё ещё говорила, когда страшный свет пронизал её насквозь, и невидимая сила сдавила тело. Потрясение и страх мешали думать. В голове звучал голос:
– Пределов нет… Миры бесконечны... Время есть измерение пространства… Мы проходим сквозь события... Нет ни будущего, ни прошлого, только настоящее…
Она долго вращалась в ослепительной световой спирали. Потом свет померк, и она зависла в пространстве, полном теней, а когда окружающий мрак стал более разреженным, в неё вошло что-то живое, тёплое. Смутно ощущая вторжение, она парила в беспредельности. Потом сделала бессознательное движение, и ощутила тяжесть своего тела. Испугалась стремительного возвращения к самой себе, и, чувствуя внутреннюю метаморфозу, никак не могла вспомнить своё имя.
Флай… Флай… Флай… Она будто бы знала это слово, но не понимала, что оно значит. Оно, словно ключ, пробуждало стремление понять. Ею овладело непреодолимое желание расспрашивать. Вопросы, вопросы, вопросы…. Они сыпались на неё каплями дождя.
Потом вдруг почувствовала приток воздуха и сделала несколько жадных вдохов.
Неожиданно пришли слова. Одно за другим…
***
– Я преодолела Врата? Я достигла цели путешествия?
– Надеюсь, да, – ответил незнакомый голос. – И сейчас мы это отпразднуем.
Незнакомая речь звучала мелодично. Она прислушивалась к словам, словно пробуя их на вкус. Потом открыла глаза. Мгновенное совпадение зрачков – её и чьих-то ещё, тёмно-серых, похожих на небо Города.
Это он говорил с ней?
Она изучала его лицо. Скрытая утончённость сильных, немного грубоватых черт. Лицо казалось молодым, но глаза были мудры и печальны, как у старика.
– За тебя, моя леди! – он поднял бокал, отпил немного и с улыбкой протянул ей. – Хочешь, будем странствовать дальше?
– Но что ожидает нас, когда мы минуем Врата? – ответила она.
Он глубоко вздохнул и поднёс бокал к её губам:
– Кто знает?
Флай сделала глоток. Испытывая лёгкое головокружение от выпитого и от щемящего чувства необратимости, она огляделась. С кровати, на которой она лежала, можно было увидеть только занавес на окне, парящий в потоке непрерывного ветра, как крылья большой белой птицы, и силуэт большого города с величественными зданиями в центральных кварталах и окраинами, растворяющимися в мутной дымке горизонта. Она всё ещё была напугана и чувствовала себя чужой, отстранённой. Она ещё не понимала некоторых слов. Но это казалось достаточно невероятным, чтобы быть правдой!
– Кто ты? – спросила она, глядя на него снизу вверх. – Как я здесь оказалась?
– Ты не помнишь? – он был явно разочарован. – Как жаль. На концерте ты стояла у самой сцены среди других девушек, но я видел только твоё лицо. Я как будто знал тебя раньше, но не мог вспомнить имя. А потом ты ждала меня у служебного входа с белой розой в руке. Я предложил поехать ко мне. Ты согласилась.
Флай молчала.
– Вспомни! – попросил он.
– Прости, но я не помню, – искренне сожалела Флай.
– Ты просто уснула, – улыбнулся он и поставил пустой бокал на пол рядом с кроватью. – А сон выбрасывает из сознания всё ненужное, сжигает то, что должно исчезнуть…
– Ты мудр, – удивлённо перебила Флай.
– Между начитанностью и мудростью большая разница. И не надо их путать.
Он сел на кровати. Светлые волосы упали на лоб, и он смахнул их движением головы, способным свести с ума. Потом погладил её по обнажённому плечу. Легкое касание. А потом был тихий вибрирующий поцелуй.
Лежа навзничь, она замирала от прикосновений, но не могла отвечать, потому что между ним и ею было расстояние, которое она не была готова преодолеть.
Он позволил ей остановиться. Потом поднялся, энергично повёл плечами, и пошёл к двери. Флай смотрела ему вслед. Он вдруг быстро повернул к ней обезоруживающе печальное лицо.
Так делал только Ал.
– О, Великий Самадхи! – прошептала она, задыхаясь от пронзившей сознание догадки.
– Жаль прерывать наше волшебное путешествие, но сегодня мне надо встретиться с…
Он произнёс какое-то странное имя, при этом недовольно поморщившись.
– Понимаешь, нужен свежий лирический хит для нового шоу. Он обещал миллионы зрителей, миллионы на счетах и всё прочее из того, что он обычно говорит, когда ему что-то нужно от меня. И сделать это надо было ещё вчера. Но мелодия пришла ко мне только этой ночью.
Потом его лицо стало безмятежным.
– Хочешь послушать музыку, которую я написал, пока ты спала? – спросил он.
– Музыку? – удивленно спросила Флай.
Но вместо ответа в полумраке комнаты застонали струны. Это он трогал их, словно пытался отыскать утраченную любовь. Звуки, почти живые, одушевленные им, стремились прямо к ней, раскрывая мерцающие звуковые полотна: разбегающиеся по воде круги, тугие снежные вихри, морозный рисунок на стекле, влажная от росы трава, голубоватая аура цветка и далёкий холодный фарфоровый Город, остававшийся равнодушным к её любви. Вместо любви она музыку. Но музыка – лучший способ проникновения в тайны.
Потом наступила глубокая нота тишины.
Необычайная сила звуков, которые этот человек извлекал из струн, из ритмов и пауз, помогли ей ощутить плотность и объём чужого мира, его вибрации, запахи. Эти звуки были единственным, что она понимала. О, этот незнакомец несомненно знал, что такое любовь, не ведающая границ!
Её потянуло к нему, как магнитом. Проходя мимо окна, она мельком взглянула на своё отражение. Там, за гранью стекла, по воздуху, одновременно с ней перемещалась женщина. Мгновенная догадка – это же она, Флай, одновременно в двух мирах!
Между тем, его руки уже сомкнулись вокруг её талии, а губы скользнули по щеке к губам.
– Поймал, – шепнул он. – Ты теперь моя, девушка-вдохновение.
Неожиданно для себя она ответила ему с какой-то лихорадочной поспешностью. Лабиринт нервных волокон рассыпал пламенеющее скопление звёзд.
Она ещё не знала, где кончается психика и начинается физиология, но уже знала, что однажды в полдень где-то далеко-далеко содрогнётся земля, и холодный белый Фарфоровый Город её одиночества разобьётся вдребезги.
Переход от глубокого сна в Мире Отражений к бодрствованию давался с трудом, но это было её первое пробуждение в новом мире, в другом Городе. И это пробуждение было удивительно приятным.