Огонь ел ее, сползала кожа с рук, затуманился взгляд. Видеть становилось всё труднее, но сейчас это мало тревожило. Тая хотела одного – убить тварь. Размозжить, испепелить, стереть в порошок. Она могла сделать всё это, и теперь стало неважно – как и что с ней будет потом. Убить!
Тая поднесла ладонь к губам и дунула на нее, и тотчас к слизню метнулись голубоватые искры. Вонзились в раскрытую пасть, вспыхнули, покрывая чудище синим огнем. Оно снова взревело – на этот раз от боли, задергалось. А потом упало на землю и с каждым жадным языком пламени стало скукоживаться, пока не превратилось в высохший скелет, обтянутый черной коркой запекшейся кожи. Только тогда огонь потух.
Тая тоже перестала корчиться от боли. Она совсем ослепла, в нос бил запах горелого мяса, закапало по щекам холодными дождевыми каплями. Тая села там, где стояла, обхватила коленки руками, вскрикивая от боли от каждого прикосновения.
- У меня еще есть коленки, - потрескавшимися губами с запекшейся кровью хмыкнула она. – Хвала Принмиру!
Сказала и вздрогнула – потому что впервые произнесла эти слова не как заученный наговор. Хвала Принмиру! Она жива. Пусть – слепа, изранена, но – жива! Всё остальное было теперь неважно, как и то, что или кто помог Тае справиться с чудовищем. Ткнувшись в коленки, Тая пожалела, что пошел дождь. Ведь пожиравший ее огонь так здорово просушил платье, а теперь оно снова станет мокрым… Забываясь, она даже не додумала: а было ли оно еще на ней или истлело вместе с волосами?
Глава 10
Утро всегда исцеляет - так говорил отец. Продирая глаза, Тая не верила ни в его слова, ни в то, что увидит хоть что-то, но она увидела! Конечно, не родовой замок в Дартонхолле, а унылый лесной пейзаж, но сейчас даже вид горелого слизня доставлял радость. Тая видела! То ли огонь пощадил глаза, то ли она вовремя их прикрыла… Какая разница? Хвала Принмиру – она могла видеть, а это значило немало. Слепая Тая вряд ли выбралась бы из леса на радость вчерашнему пернатому приятелю.
Картинка перед глазами мало изменилась, но она продолжала разглядывать ползших под ногами крупных муравьев, торчавшие под колючей еловой юбкой грибы – тонкие с белой бахромой на ножке. Ей всё вдруг сделалось интересно. Всё! Лишь бы не обращать взгляд на себя. Тая помнила, какими страшными выглядели вчера ее руки: черными от гари и копоти, с расползающимися полосками плавящейся кожи.
Она просидела истуканом еще долго, пока не набралась смелости. И только когда с замиранием сердца выставила перед собой руки, опомнилась. Ей не было больно. Совсем! И не удивительно, ведь от вчерашних жутких ожогов не осталось и следа. Чистая нежная кожа, будто Тая только что выбралась из ванны с верблюжьим молоком.
Бормоча «хвала Принмиру», она тут же вскочила на ноги и принялась ощупывать себя. Но глаза не подводили – всё было цело и на месте. Даже платье, которое больше подходило простолюдинке. Только сейчас оно пришлось как нельзя кстати. Неизвестно, на кого еще придется набрести в северном лесу. С одной из жутких тварей, о которых рассказывали бывалые путешественники, она уже познакомилась. Не хотелось наткнуться еще и на фанатичных жрецов Последоха или работорговцев.
Роскошное платье выдало бы в ней южанку, да еще из благородных, а это было лакомым куском и для первых, и для последних. И еще неизвестно, что окажется лучше – быть заколотой на жертвеннике или получить железное «ожерелье» на шею. Серое же платье из грубого сукна делало Таю неприметной. Может, получится притвориться заблудившейся деревенской простушкой? С этой мыслью она зашагала вперед – туда, где клонилось к горизонту размытое пятно солнца. Почудилось, что там - за полосой кустарника - почти не росло деревьев, но выбраться из северного леса оказалось не так просто.
Он всё так же хмуро нависал над головой сухими сучьями с редкими почерневшими листьями, водил по туманными низинам, петлял звериными следами на полосках чего-то белого, обжигающе холодного. Всё, что было незнакомо или пугало Тая обходила стороной. Особенно – отпечатки крупных лап с полосами когтей.
Когда же лес укрыло сумраком, идти стало некуда: ничего нельзя было разглядеть дальше своих рук. Памятуя про ловушку слизня, ночевать под деревьями Тая не рискнула. Но и устраиваться на листовом опаде на открытом месте было глупо. Помыкавшись, она решила устроиться в середине колючего кустарника. Правда, пришлось добавить царапин на руках, да и босым стопам на этот раз досталось от стелившихся по земле побегов. Лысых, но с редкими черными ягодами, так заманчиво мелькавшими перед носом.