Глава 12
Тая никогда не задумывалась, как это – мыть посуду? Равно как никогда не интересовалась, как готовились блюда, подаваемые слугами на ее стол, шились платья, ковались кинжалы, запрягались лошаки... Даже кровать за нее неизменно заправляла Сати. Она же расчесывала госпоже волосы, поправляла подушки, помогала одеться, открывала двери – и еще многое из того, что Тая считала для себя низким. Откуда бралась еда в посуде и куда потом девались грязные тарелки – это было слишком мелким и недостойным внимания баронессы.
Она готовилась править тысячами и десятками тысяч, заключать торговые союзы, отстаивать интересы семейства Родобан на политической арене южных баронств, и для этого уметь скоблить полы никак не требовалось. Только теперь, за многие дни пути от Дартонхолла, оказалось, что знание различных языков и наречий, истории мира, искусств, науки материй и эфира, этикета и собственной родословной не стоили ничего.
Из-за верхушек деревьев выглядывало тусклое солнце, злой ветер трепал волосы, а перед глазами плескалась в ведре растревоженная Таей вода. Первым делом она зачерпнула несколько пригоршней – напиться после сытной каши. На этот раз согретое сытной едой тело ощутило холод. Он ухватился за ладони, впился в них колючками, а потом пополз в спущенные рукава, покрывая руки гусиной кожей. Оказалось непросто заставить себя сунуть их еще раз в студеную воду. Но и не выполнить просьбу – а иначе Тая и не считала - хозяйки было нельзя. Она приютила ее, отогрела и дала понять, что не станет держать насильно. Исполнить просьбу в обмен на гостеприимство – это не полы мыть после барона Крушенваля. Он хотел поиздеваться над ней, выставить на посмешище. Хозяйка же в своей простоте просила помочь, и Тая, как настоящая баронесса, должна была ей уступить. Об какое бы ничтожное дело не пришлось при этом обмарать рук.
Собравшись с духом, Тая подняла миску с зеленого мха, в изобилии росшего около дома-гнезда, и сунула ее в ведро. Ладони снова сковало холодом, да еще как назло намокли рукава. Тая запоздало сообразила, что надо было сначала их закатать. Она подергала миской в воде, но налипшие крупинки каши и молочная каемка по кругу не собирались исчезать. Терпение покинуло Таю гораздо быстрее.
Руки от запястий до плеч стенали, что им холодно, сами же ладони перестали что-то чувствовать и грозились отвалиться, если она сейчас же их не вытащит. Тая с вскриком выдернула их, отбросила миску и принялась отогревать заиндевевшие пальцы. О том, не разбилась ли миска от такого обращения, она даже не задумалась. Зато ей стало казаться, что хозяйка всё-таки собиралась посмеяться над южанкой. Мол, пусть поплещется в нашей водичке, тогда и поймет, какие они – северные женщины.
На ум пришла поговорка, слышанная где-то на окраине баронств. Там, где теплые южные края махали через берега Дованы неприветливым косматым елям. Северная водица не сестра парному молоку – так говорили там, где набеги северян становились не редкостью после сбора урожая. Теперь же пришлось узнать, какова она из себя – и вода, и женщина.
Руки с трудом удалось отогреть. Масла в огонь, вернее – льда за шиворот, прибавляли мокрые рукава. Тая досадовала на себя, что не додумалась до такой простой вещи и принялась сворачивать их. Но вышло только хуже. Чем выше она их закручивала, тем сырее они становились. За этим нехитрым занятием ее и застала хозяйка.
- И что ты тут возишься? – выглянув из дверей, спросила она.
Окинула Таю взглядом, нахмурилась, потом вскинула брови. Когда же женщина повернула голову в другую сторону, куда отлетела злосчастная миска, с ее губ сорвалось протяжное «мда».
- Иди уже отсюда, пока я тебя, рукосуйку, лопатой не согрела, - со вздохом заговорила она снова.
Тая не ответила. Нахохлилась, стиснула зубы. Ее оскорбляли! Ее – баронессу Родобан! Когда она говорила, другие кивали и улыбались, будь то самой последней чушью или отъявленной колкостью. Эта женщина переходила границы дозволенного, и Тая едва держалась, чтобы не осадить ее, показать место, которое полагалось для простолюдинки. И не важно - южанка ты или северянка, уважать своих и чужих правителей должны были все. Должны! Вот только также хорошо Тая понимала, что ни в коем случае нельзя было спускать с языка правду. Кто она, как сюда попала – это должно было остаться тайной. Она и так наговорила лишнего. И только этой мыслью Тая сумела утишить рвущееся наружу негодование.