Дом встретил ее теплом, потрескивали жарко чурки в печи. Тая тут же присела рядом, распустила рукава и протянула руки к огню. Он приветливо мигнул красным языком и принялся лизать хозяйское угощение с удвоенной силой. У огня всё забылось. По локтям ползло тепло, грело не только тело, но и душу. На веках оседала усталость, тянула их вниз. Тая несколько раз ткнулась головой в колени, опутанная дремой. Пришлось перебраться на скамейку, иначе можно было шлепнуться на пол и там же и уснуть. Но здесь, вдали от огня, показалось не так уютно. Да и рукава не успели просохнуть и липли к коже холодной сыростью.
- Опять она сидит!
Тая вздрогнула. Хозяйка переступила через порог и с ловкостью, которую никак нельзя было ждать от таких же полнотелых нянюшек, подскочила к рядам полок, прибитых прямо к стене. Поднявшись на небольшой приставной табурет, она пристроила чистую Таину миску к другим тарелкам и пузатым крынкам.
- Чего сидишь, неумеха? Хоть попряди, что ли.
Женщина сошла с табурета и махнула в сторону чего-то такого непонятного и нелепого, что Тая растерялась. Короткая лавка, с одного бока – колесо, с другого торчала палка с серой массой, больше напоминавшей гнездо птички-веревочника. Только сильно лохматое, будто пичуга уже вывела птенцов и сработанный на выводок домик истрепался от времени. Вот только пока Тая соображала – как с этим быть, хозяйка уже скрылась за порогом с плетеной корзинкой в руках.
Проскользни в словах женщины хоть немного упрека, Тая ни за что не подошла бы к прялке. Но та говорила спокойным голосом – без злости или насмешки. Может, решила, что у гостьи не вышло с миской из-за холода, и еще надеялась получить с нее хоть какую-то благодарность, кроме слов?
Тая подошла к прялке, осмотрела как следует. Но до ткацкого станка матушки Марджери этой нехитрой деревяшке было далеко. С виду всё казалось простым и понятным. Здесь – шерсть, дальше тянулась нитка. Сначала – толстая и грубая, потом – тоньше. Она оббегала колесо и выскальзывала с другой стороны, чтобы совсем тонкой и стройной свиться вокруг веретена. Тая потрогала его пальцами, потом ухватила и села на лавку прялки. Окинула неоконченную работу еще раз, покрутила колесо, пощипала шерсть. Он нее воняло овчарней, на пальцах налипла маслянистая грязь. Тая сморщилась, скривила губы. Разве это работа для нее?
Но и другая, не менее острая мысль не давала покоя. Неужели она не справится? С какой-то глупой прялкой? В конце концов, она же видела, как Марджери ткала – ничего особенного, никаких хитростей. Тут – продел, там - вытащил, здесь – прижал. А прялка – и того проще! Тая заерзала, предвкушая, как хозяйка ахнет от удивления – как здорово у нее получится. Перед глазами так и расплывалось ее довольное лицо. И от этого предвкушения Тая зажглась азартом, ухватилась за шерсть одной рукой, другой принялась крутить колесо, но нитка тут же порвалась. Тая скрипнула зубами, но не сдалась. Связала порванные края, снова дернула – опять порвалось, только теперь уже в другом месте. Но и десять узелков не охладили ее пыл. Она отошла от прялки, осмотрела ее внимательнее и на этот раз сообразила, что второй рукой надо было держаться за веретено, а колесо крутить не рукой, а наступать на педаль, пристроенную снизу.
Тогда работа пошла. Тая вытягивала пуки шерсти, лепила из них подобие веревки и прокручивала всё это через колесо. Вот только с веретеном не заладилось. Она крутила его, пытаясь поспеть за растрепанной ниткой, но у нее не получалось. Приходилось останавливаться и обеими руками наматывать то, что получилось. Когда от шерсти осталась небольшая кучка, Тая оглядела работу – веретено ломилось от ниток ее работы. Только вот были они толстыми, сучковатыми, шерсть торчала во все стороны. И тут и там проглядывали узелки, которыми Тая связывала то и дело рвавшуюся нить. Зато – как быстро она управилась! Сама разобралась! Ее буквально распирало от гордости. Решив, что этого достаточно, чтобы расплатиться за еду и кров, Тая отложила веретено и снова подошла к огню, но не успела и рук протянуть, как дверь распахнулась, впуская внутрь присыпанную белым налетом хозяйку.
- Фух, - стряхивая его с себя у порога, выдохнула она. – Снег пошел. Это ж надо же! Раньше сроку. Зима, знать, будет лютой. А ты чего?