- Не стоит мешать богов там, где их не было.
На этот раз вперебой отозвалось сразу несколько голосов.
- Кто ж еще тварюгу пожег?
- Обычным огнем ее не возьмешь, да и копьем – тоже. Сам же говорил…
Младший близнец не стал ждать, когда смутьяны утихнут. Наверняка, поднял руку или как-то иначе дал понять, что снова будет говорить, ибо в один миг всё стихло, а чей-то голос и вовсе захлебнулся, словно его обладателю залепили рот крепкой ладонью.
- Разве я врал? Дух говорит – слякотня сжег человек. Мы опоздали на несколько дней.
Сандалф замолчал, но на этот раз никто не спешил занять тишину своей репликой. Тая снова выглянула: северяне стояли полукругом около вожака и остатков слякотня. На лицах – смятение, будто то, что сказал вожак, никак не помещалось у них в голове.
- Не может быть, - недоверчиво протянул старший северянин.
- Может, - твердо произнес Сандалф. - Я не знаю, кто это, но хотел бы с ним потолковать. Дух говорит – он близко, стоит всего лишь посмотреть пристальнее.
Последнее он сказал, уставившись прямо на Таю. Взгляд обжигал, хотя смотрел младший близнец скорее поверх палатки, чем действительно распознал в пленнице «того самого». Внутри стало тесно, Тая вдруг начала задыхаться, словно кто-то выжал из нее воздух. Ища спасения, она невольно сделала шаг вперед и очутилась снаружи. На этот раз не один Сандалф – пара десятков обманчиво безразличных глаз, да еще один – хищный Урса, уставились на нее. Стало еще душнее, не смотря на то, что снаружи оказалось намного холоднее, чем внутри палатки. Таю тут же затрясло от озноба. Стараясь не смотреть ни на кого, она сделала единственное, что сейчас хотело ее тело – зашагала туда, где манил теплом костер, доносился запах похлебки, и смотрела исподлобья, морща нос, Таус.
Около огня Тая ощутила себя в безопасности. Пестрые языки пламени лизали поленья, фырчали, натыкаясь на хвою и смолу. На короткий миг не стало разбойничьей стоянки – только треск и жар, тыкавшийся в холодные щеки и ладони. По позвоночнику побежало тепло, разлилось в животе. Тая села рядом с костром на срубленное дерево и вытянула руки к огню. Почудилось – по коже поползла бледная желтая пленка. Тонкая, почти как вторая кожа, но стоило сморгнуть, как видение исчезло. Зато неотступно поманил к себе пузатый котелок. Он стоял почти у ног Таи – черный от копоти, с торчащей наружу деревянной рукояткой поварешки. Жаль, нельзя было разглядеть – осталось ли что-то на дне? Тая приподнялась, чувствуя, что подол платья предательски прилип к деревяшке. То ли зацепился за сучок, то ли она не глядя села в смолу.
- Передумала умирать с голода? – участливо поинтересовалась Таус. Тая вздрогнула и плюхнулась обратно – засмотревшись на котелок, она забыла про северянку, его караулившую. – Что ж, я с удовольствием уступлю тебе котелок. Там пригорело немного каши на дне, почистишь, заодно и поешь.
Даже при мыслях о подгоревшей крупе Таин рот наполнился слюной, но пока властвовал рассудок, желудок мог лишь бурчать, высказывая недовольство.
- Я не ем объедки. Можешь полакомиться сама.
Таус оскалилась, но тут же рассмеялась.
- А ты что хотела, Крыса? Чтобы перед тобой метали ковры и подносили инжир? Ну, уж нет! Крысе место на помойке. И не забудь поблагодарить, что каша пригорела. Иначе тебе бы не досталось ничего.
Тая стиснула зубы так, что заболели скулы. Хотелось фыркнуть и отвернуться, но никак не получалось проглотить подначку северянки.
- Я не сержусь. - Говорить ровно не получалось, голос звенел, как натянутая тетива. – И не жду ничего другого от вояк, которым ты прислуживаешь. Что можно ждать от того, кто наложил в штаны при виде дохлой твари?
На это раз заводила скулами Таус.
- Что бы ты понимала! Вы там всю жизнь грелись на солнце и объедались персиками и виноградом, пока мы грызли кору у молодых деревьев, чтобы выжить. Они не боятся твари – иначе зачем бы стали ее искать? А если бы кто и наложил в штаны, так это ты и все вы!..
Она еще что-то говорила – горячо и сбивчиво, но Тая уже не слушала. Зачем, если отвечать она больше не собиралась? Пусть Таус позлится, пусть поймет, что никто не будет вникать в ее болтовню. Тая внутренне успокоилась и отвернулась. Как раз вовремя, чтобы заметить шедшего к ним вразвалочку северянина.