Но это был единственный случай, когда отец повел себя несправедливо; кстати, спустя некоторое время он совсем забыл про этот инцидент. Зато в меня уже никто больше не бросался камнями, и вообще не обижали.
Сегодня я встал пораньше, чтобы до обеда поработать над записями. Прочитал то, что накануне написал про собаку. Не думаю, чтобы это имело какое-то отношение к моему заболеванию. В конце концов, я убил ее, спасая собственную жизнь, и мне кажется, что так же поступил бы любой человек. Но это все же дает некоторое представление о том, сколь жестоким я могу быть, хотя обычно, в нормальном состоянии, проявляю достаточную сдержанность и терпимость. Поэтому я решил сохранить запись в том виде, в каком она получилась с самого начала, а теперь продолжу свои попытки докопаться до истоков болезни. Мне надо выбрать из памяти все события в их естественной последовательности и интенсивности, поскольку это может помочь мне угадать, какой будет очередная перемена.
В те молодые годы мои самые сильные впечатления неизменно оказывались связанными с лесом.
Мы жили в сельской местности в большом старом доме, позади которого простирался лес. В доме постоянно гуляли сквозняки, было сыро и холодно, и я не любил долго там оставаться. Зато мне всегда нравилось гулять по лесу — за исключением тех случаев, когда мною овладевали определенные чувства. В лес я любил ходить один и всегда ощущал себя в большей безопасности, когда рядом никого не было.
До сих пор перед моими глазами стоит однажды увиденная картина. Причем она всегда всплывает при свете луны. Днем она не такая яркая, не такая выразительная. Но возможно, это происходит и потому, что днем внимание отвлекают всякие посторонние вещи, и в результате ранее зафиксированные воспоминания уступают место непосредственным ощущениям. Зато ночью..! Только я до сих пор не могу понять, идет ли речь лишь об одной ночи или о нескольких, так похожих друг на друга, что они слились в одно воспоминание?
Я стоял на маленькой полянке, со всех сторон окруженной высокими соснами, на невысоком холме, у подножия которого притулился наш дом, в тот час окутанный густой тенью; виднелась его крыша с трубой, выделявшейся на фоне мрачного неба. Тут было темно, хотя верхушки деревьев казались белыми от лунного света, чем-то напоминая серебряные иглы.
Было очень тихо. Несколько мягких пушистых облаков огибали луну. Стоя на полянке, я почувствовал острое желание, испытал смутную, неясную потребность в чем-то. Это походило на весеннюю лихорадку, когда сидишь в школе и видишь за окном цветы и траву, — только гораздо сильнее. Мне хотелось что-то сделать, но делать было явно нечего. Возможно, именно тогда я впервые испытал сексуальное желание. Наверное, поэтому я снял с себя одежду — абсолютно все, даже ботинки и носки, и стоял между деревьями совершенно голый. Холода я не чувствовал, хотя и дрожал. Прямо сверху, между деревьями на меня падал столб света, вызывавший холодное свечение вокруг. Я просто стоял, откинув назад голову, широко разинув рот, глядя в небо и дрожа, словно каждый мой кровеносный сосуд, каждый нерв были заряжены электрическим током.
Не знаю, как долго я так простоял. Наверное, прошло некоторое время, потому что небо изменилось. А потом все внезапно прекратилось, исчезло, все желания улетучились, и я осознал, что стою и громко кричу. Даже не кричу… Скорее это походило на лай с завыванием. Наконец я умолк. Вокруг было очень темно и тихо, и я почувствовал себя как-то непривычно и странно: голый, одинокий, и даже как будто стыдящийся того, что только что делал. Мне думается, да, я действительно продолжаю считать, что это было нечто сексуальное. Но одновременно с этим я почувствовал большое облегчение. Я оделся и пошел назад к дому; весь остаток месяца прошел совершенно нормально. Все было прекрасно, я чувствовал себя полностью умиротворенным. Как я уже сказал, я не знаю, было ли это лишь единичным воспоминанием или же комбинацией многих ночей на протяжении многих месяцев. Наверное, я был тогда еще очень молод…
Я задумался над написанным. Нет все-таки у меня такое ощущение, что это был не единичный случай. Мелькают воспоминания о том, как я голый бегу по лесу, изредка припадая к земле и прячась за деревьями и камнями. Причем это очень ясные воспоминания, и возвращаются они точно так же, как действия того существа в камере, и совсем непохожи на обычные ощущения и эмоции. При этом нет такого чувства, будто я от кого-то убегал или прятался. Нет, в лесу, кроме меня, никого не было. Уверен я и в том, что никаких физических перемен также не происходило. Это абсолютно точно. И, как ни странно, я совсем не помню, когда же впервые произошла эта самая настоящая перемена или когда я в самый первый раз заметил ее наступление. Наверное, все это происходило очень медленно, постепенно, так что в памяти не осталось ни шока, ни потрясения.