Подняв трубку, она набрала номер телефона доктора Родионова:
— Вы хотели посмотреть на Баклагова? Зайдите в восьмую.
Баклагов, вскочив с постели, тянул Колю назад, в комнату, и лихорадочно шептал:
— Закрой! Закрой дверь! От нас мокрого места не останется!
— Матвеев! — позвала Вита. — Матвеев!
Из ближайшей палаты выглянул парень в белом халате:
— Он в соседний корпус пошел.
— Тогда ты мне помоги, — сказала Вита. — В восьмой приступ начался.
— У кого? — спросил санитар.
— У новенького. Я ему барбамил ввела.
— А-а, — сказал санитар. — Понятно. Родионов хочет на него полюбоваться?
— Да. Я ему уже позвонила.
Войдя в палату, они не увидели там Баклагова.
— Где он? — спросила Вита. Коля молча показал под кровать.
— Может, пусть пока там и сидит? — сказал санитар. — Пока Родионов не придет.
— Не выдумывай, — поморщилась Вита. — Опять крику будет. Ты что, Родионова не знаешь?
Санитар вздохнул и заглянул под кровать.
Баклагов лежал, прижавшись спиной к стене, и мелко дрожал.
— Вылазь, — сказал санитар.
Баклагов молча замотал головой. Санитар схватил его за руку и потянул к себе.
— Да ты кровать сдвинь с места, — посоветовала Вита. — Тебе легче будет.
— Он у меня и так вылезет, — пробормотал санитар.
Он наконец преодолел сопротивление Баклагова и вытащил его из-под кровати.
— Всю грязь собрал, — поморщилась Вита.
Баклагов сидел на полу, затравленно разглядывая стоящих перед ним людей. Санитар рывком поднял его с пола и усадил на кровать.
— Ну, что мы имеем? — спросил Родионов, входя в палату.
Вита посторонилась, открывая Баклагова.
— Под кроватью прятался, — пояснил санитар. — Еле выкурил его оттуда.
— Что же мы делали под кроватью? — Родионов сел напротив, закинул ногу на ногу. — Боишься кого-то, да?
Баклагов смотрел настороженно.
— Зачем так подозрительно смотреть? — мягко сказал Родионов. — Я врач, я ничего плохого не сделаю.
— Разве я болен? — спросил Баклагов.
— Я этого не говорил, — сказал Родионов. — Просто я вижу, что вас что-то тревожит.
— Почему на двери нет замка?
— Он не нужен, — пожал плечами Родионов.
— А кто определяет: нужен он или нет?
— Кто определяет? — Доктор в замешательстве посмотрел на Виту.
— Никто не определяет. Просто не принято вешать здесь замок.
— У вас в квартире есть замок? — спросил Баклагов. — На входной двери.
— Есть, — кивнул Родионов.
— Вот и здесь надо врезать.
— Зачем? Чтобы никто не вошел сюда?
— Да.
— А кого вы не хотите сюда впускать? Кто этот человек?
Баклагов настороженно посмотрел на доктора и ничего не ответил.
— Сколько дней в году? — неожиданно спросил Родионов. — Отвечайте, быстро.
— Пятьсот!
— Солнце вращается вокруг Земли — правильно?
— Нет, — сказал Баклагов. — Наоборот.
— Что такое лед?
Баклагов прикрыл глаза рукой и сказал глухо:
— Я устал! Я не хочу больше разговаривать с вами.
— Что такое лед? — настойчиво повторил Родионов.
Баклагов покачал головой и прошептал:
— Какая-то пустота в голове.
Родионов вздохнул и поднялся с кровати. Вита вопросительно посмотрела на него.
— Трифтазин, — сказал Родионов. — И феназепам. Надо, чтобы он успокоился немножко. Завтра я им займусь вплотную.
— Хорошо, — кивнула Вита и посмотрела в окно. На улице уже было темно.
— Вы присматривайте за ним, — сказал доктор. — У него сейчас симптоматика раскрылась во всей красе.
Он вышел.
— Паша, — сказала Вита санитару, — ты уложи его.
— Ложись! — Паша прикрыл за медсестрой дверь и вернулся к койке Баклагова. — Я тебе говорю!
— Я уйду завтра отсюда, — сказал Баклагов и посмотрел на санитара. — Тревожно мне здесь что-то.
— Куда ты уйдешь? — усмехнулся Паша. — Отсюда просто так не уходят.
— Почему?
— Псих должен вылечиться сначала, — пояснил Паша.
— Псих? — удивился Баклагов. — Кто это?
— Ты. — Паша смотрел на него насмешливо. — Кто же еще?
— Вы по возрасту годитесь мне в сыновья, — пробормотал Баклагов. — И такое себе позволяете. Кто вам дал право?
— А здесь все имеют право, — сказал Паша. — Все, кто одет в белые халаты. А кто не в халате, а в больничной пижаме, — те прав не имеют.
— Как же так? — не понял Баклагов. — Ведь вы и я — мы оба люди.
— Ты не путай святое с грешным, — посоветовал Паша. — Я — человек, а вот ты шизофреник. А это, дорогой, разводит нас по разные стороны.
Лицо Баклагова приняло страдальческое выражение.
— Вы сказали — шизофреник? Это обо мне?
— Конечно.
— Разве я болен?
— Если бы ты не был болен, тебя бы сюда не упрятали.
— А что это за место, куда я попал?
— Ты еще не понял? — поразился Паша. — Добро пожаловать, ты в дурдоме.
— Нет, — покачал головой Баклагов. — Вы шутите.
— Какие могут быть шутки? — пожал плечами Паша. — Это психушка, а ты — псих.
— Это жестоко — то, что вы говорите.
— Да ну? — удивился Паша. — Это травмирует твою нежную душу?
— Это причиняет мне боль.
— Неприятно, когда узнаешь, что ты дурак, — согласился Паша.
— Вы злой, — сказал Баклагов. — Вы злой и жестокий.
— Заткнись, — посоветовал Паша. — Мне надоело слушать тебя.
— Зло творить опасно…
— Заткнись! — крикнул Паша и ударил Баклагова в грудь.
Тот охнул и упал на кровать.
— Зачем ты так? — спросил наблюдавший за происходящим Коля.
— Помолчи! — не оборачиваясь, бросил Паша.
— Зло наказуемо, — сказал Баклагов.
— Оно наказуемо, когда выходит на поверхность, — усмехнулся Паша. — Но ведь есть тысячи способов спрятать концы в воду.
— Зло не спрячешь, — сказал Баклагов.
— Это тебе только кажется, философ.
Паша нагнулся над Баклаговым и ударил его кулаком в живот. Баклагов скорчился на кровати, хватая воздух ртом.
— Вот видишь, — сказал Паша. — И даже следов на теле не осталось. А ты говоришь — не спрячешь.
Он вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.
— Ты не связывайся с ним, — сказал Коля. — Здесь жаловаться некому.
Проходя мимо столика дежурной медсестры, Паша поинтересовался:
— Матвеев пришел?
— Да, — сказала Вита. — Он там, в дежурке.
Паша заглянул в комнату. Матвеев сидел за столом и резал колечками колбасу.
— Ну? — сказал Паша. — Принес?
Матвеев поднял голову.
— Принес. А ты где пропадаешь?
Паша присел на стул.
— С новеньким беседовал, — сказал он. — Из восьмой палаты. Он, кажется, философ.
Матвеев нарезал колбасу и протянул нож Паше:
— Хлеб порежь.
Порывшись в столе, он извлек два стакана.
— Витку будем звать? — спросил Паша.
— Ей нельзя, она сразу потом засыпает.
— Слабая баба, — согласился Паша.
Матвеев открыл бутылку и разлил водку по стаканам.
— А этого прощелыгу я буду вместе с Родионовым лечить, — сказал Паша. — Я из него дурь-то выбью.
— Это ты о ком?
— О новеньком.
— Чего ты на него взъелся? — удивился Матвеев. — Чем он тебе успел насолить?
— Он думает, что он человек, — сказал Паша. — Я ему докажу, что он ошибается!
Он пристукнул кулаком по столу. Лампочка под потолком ярко вспыхнула и погасла.
— Тьфу ты! — в сердцах сказал Матвеев. — Стучать-то полегче надо.
— Может, ее просто подкрутить?
— Перегорела она — что там ее крутить.
— Я посмотрю все же, — сказал Паша. — Стаканы убери со стола — переверну ненароком.