Его пасека стояла в десяти километрах от деревни на небольшом пригорке, уходящем в длинный крутой ряж, густо заросший молодой широколистной липой. Выделяла она не часто, но если такое случалось, то мёда натаскивали столько пчёлы, что не хватало тары. Это было самое красивое и удобное место из тех, где ему довелось быть. Рядом пробегал ручей и впадал в Столбовку. В этой небольшой лесной речке все лето держался хариус, а осенью заходила красная рыба. Здесь сходились распадки, образуя просторную долину, в которой всегда было много света и никогда не было духоты. Издали пасека напоминала целый город, к которому приложило свои руки не одно поколение пчеловодов. Там было много строений, но все это было ветхим и старым. К тому же прежний горе-хозяин по имени Колюня-жид основательно загадил место. Где ни попадя валялось железо, битая посуда и консервные банки. Еще пара лет, и место напоминало бы плюшкинскую усадьбу. Все это надо было убрать, и приходя на пасеку, даже под мухой, он всегда закатывал рукава и принимался за дело.
Автобус почему-то остановился напротив магазина.
– Деревня! – выругался Мишка и поплелся к выходу. До дома было еще идти да идти, но в магазин заглянуть не мешало. Правда, вспомнив о пустых прилавках, всякое желание заходить туда у него пропало.
Он остановился прямо посреди дороги, не обращая внимания на проезжавшие мимо машины. У входа, спиной к нему, стояла молодая женщина. Из-за яркого вечернего солнца ему приходилось всё время щуриться. Неожиданно он поймал себя на мысли, что хочет познакомиться с ней. Она долго не поворачивалась. Рядом крутилась девчонка лет шести с удивительно голубыми огромными глазами и белоснежной россыпью прямых тонких волос. Ему еще не доводилось видеть таких белых волос. Не было сомнения, что это была ее дочка. Он почувствовал, что испытывает непреодолимый интерес к незнакомке, хотя понимал, что со стороны это выглядит не очень прилично. Он ещё не знал, с чего начать знакомство, но ноги уже потащили его вперёд, словно кто-то подталкивал его со спины.
– Вы позволите, я вам помогу, – мягко произнес он, улыбаясь во весь рот. Его лысеющий, загорелый лоб скрывала «афганка», так что за внешний вид он был вполне спокоен. На бродягу он не походил. Перед отъездом с пасеки он не забыл почистить по привычке зубы и побрить бороду, но усы по-прежнему красовались на его лице. Девушка обернулась и тоже улыбнулась. Именно это он и хотел увидеть. Ожидания не обманули его, а лишь подтвердили догадку о её внешности. Рядом возвышалась огромная сумка не то с мукой, не то с крупой, а в руках она держала сетку с хлебом. Девушка немного растерялась и стала поправлять со лба сбившуюся челку таких же светлых, как и у дочери, волос.
– А что, – так же мягко произнес Мишка, при этом улыбка не сходила с его лица, и он жестикулировал руками, как будто искал нужное слово, – помощников с грубой физической силой не нашлось?
Не дожидаясь ответа, он аккуратно взял сумку и на какое-то мгновение пожалел об этом.
– Как вы такое таскаете? – возмутился искренно он. – Слабая, беззащитная женщина.
Поражаясь собственной наглости и стараясь смотреть ей в глаза, он сделал улыбку до ушей, чем вызвал такую же реакцию у девушки.
– Да вот, повывелись мужички, – произнесла девушка и звонко рассмеялась, обнажив ряд великолепных белоснежных зубов.
– Наш папка с нами не живет, – ляпнула девочка и состроила Мишке рожицу. Он тут же ответил ей тем же, превратившись на секунду в Бармалея. Девочке понравилась игра, и она тут же обернулась дикой кошкой и выпустила когти.
– Красивая у вас дочка. Я думал, такие только на картинках бывают.
– А откуда вы знаете, что это моя дочка?
– Ну как? – развел Мишка свободной рукой и тут же, что-то вспомнив, закатился приглушенным смехом, от которого выступили слезы.
– Отчего вы так смеетесь? – Она достала платок и без всякого смущения вытерла ему глаза.
– Извините, – с трудом подавил свой смех Мишка. – А кто скажет, что это ваш сын? – И его прорвало с еще большей силой.
Тут рассмеялась и она, отвернув от зевак свое лицо. Девочка крутилась рядом и успела пару раз повиснуть на его свободной руке, как на качелях.
– Катя! Как тебе не стыдно.
– А чего он дразнится?
– Вы уж извините. Ей только дай повод прицепиться, – попыталась оправдать поведение дочери женщина. – Но с незнакомыми она вообще-то поскромнее, вы на нее сильно действуете.