– Как? Положительно или …?
– Пока не знаю. Катька, отцепись!
Село растянулось вдоль берега реки на добрых три километра, и жителям приходилось изрядно бить ноги. Пока они шли, Михаил не один раз поменял руку, стараясь быть как можно ближе к своей попутчице.
– Нагрузились вы основательно. К зиме готовитесь? – тянул разговор Михаил, поражаясь своему косноязычию.
Выручала Катька. Она была своеобразным связующим звеном, и все разговоры сводились к ней.
– Ванька-охламон. Сказала же ему не убегать, сидеть дома. Как же, – оправдывалась молодая женщина, – дождешься от вас, мужиков, помощи.
От услышанного Мишка изменился в лице, хотя старался держаться безучастным, мол, его это не касается.
– Ванька – это мой старший братик, – хвастливо влезла Катька, будто сообразила, что необходимо пояснение к сказанному.
– А тебя не просят влезать в разговор. Не видишь, старшие разговаривают!
Катька предусмотрительно отскочила в сторону и, болтая во все стороны руками и ногами, словно они были привязаны нитками, стала кривляться.
– Кочерга, – передразнил ее Мишка. Она действительно походила на кочергу, на своих длинных и тонких ногах. Идти спокойно она, как видно, не умела. На замечание матери она останавливалась на какой-то миг, делала обиженное лицо, при этом глаза становились еще больше. Потом появлялась улыбка, в ней тут же просыпался чертенок, и она срывалась с места, как ужаленная пчелой.
– Ничего не пойму, – тихо сама себе произнесла девушка, пожимая плечами. – Я ее не узнаю.
Мишка довольно улыбался. Из соседнего проулка выбежал мальчишка лет девяти, такой же светловолосый и с такими же голубыми глазами и правильными чертами лица. Мишку поразило сходство детей. Увидя незнакомого мужчину, паренек поздоровался и пристроился к матери, ожидая взбучку.
– Вот вам деньги, сбегайте, купите себе конфет.
Рты у обоих раскрылись, на лицах застыл немой восторг и удивление. Мать немного отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
– Управы на них нет, – словно оправдывалась она, понимая, что на нее смотрит всё село. Она сконфузилась и стала поправлять волосы. – А мы уже пришли. Вот мой дом. – Она остановилась и посмотрела на Мишку.
– Так быстро?.. – Он огляделся и поставил на землю сумку, разминая затекшую ладонь.
– В дом не приглашаю, как говориться, не убрано. Большое вам спасибо за помощь.
Мишка растерялся. Ему совсем не хотелось уходить, но причин, чтобы остаться, он не видел. Он набрал в легкие воздуха и медленно выдохнул, осматривая округу, словно был чем-то серьезно озабочен. Солнце уже садилось за рекой, на китайской стороне, высвечивая маленькие морщинки в уголках ее голубых глаз. Он остановил свой взгляд на реке. По середине реки, почти по зеркальной поверхности, медленно шла джонка. Он еще раз вздохнул.
– А давайте встретимся. Сегодня вечером, – выпалил он, в очередной раз тяжело вздыхая. Слова поразили его еще больше, чем девушку.
Она звонко рассмеялась, лукаво посмотрев на своего провожатого.
– Вот это мужчина! Не успел познакомиться, а уже приглашает на свидание. Браво!
Мишка тоже рассмеялся.
– А вдруг я замужем? – Она задорно подбоченилась, выставив вперед колено.
Ему показалось, что он тысячу лет знает эту девушку. Он развел руками.
– Но ведь ваш папка с вами не живет. – Рука так и застыла в пространстве, словно довершая предложение.
– Вот Катька, болтушка. Длинный язык. Кочерга! – Она рассмеялась.
– Михаил, – протянул он руку. – Можно просто Миша, – он улыбнулся.
– А я знаю, – она крепко пожала его руку. Ему не хотелось так сразу выпускать ее маленькую, но сильную ладонь.
– Так как же вас? – Он застыл в немом вопросе.
– От рождения Марина.
Имя девушки вызвало в его памяти бурю эмоций, он вдруг задумался. Образовалась неловкая пауза.
– Что случилось?
– Да так. Ничего особенного. Имя у вас красивое, редкое.
– Так что ты там говорил насчет свидания? – легко перешла она на «ты». – Значит, в парке. Где лавочки вкопаны? На одной там еще «Миша» вырезано.
Челюсть у Михаила отвисла еще больше. Он закивал головой.
– Вы знаете… А я, наверное, не смогу. Сами видите, дом, дети. – Она легко взяла сумку и так же легко прошла за калитку двухквартирного дома, отстроенного лет пять назад. Зайдя на крыльцо, обернулась и уже без улыбки коротко попрощалась. Мишка уловил грустные нотки в ее голосе. Маленькая досада засела где-то внутри. Ему вдруг стало неловко перед самим собой. «Размечтался, – костерил он себя в глубине души. – С корабля на бал захотел». Он поправил на плече рюкзак и вразвалочку, немного согнув руки в локтях, пошагал в сторону дома, где жили его старики.