Закрыв одной рукой лицо, чтобы не оставить свои глаза на ветках, Мишка не удержался и повис на одной из сушин, зацепившись разбухшим от воды бушлатом. Одна его нога торчала в стремени. Он судорожно цеплялся за ветки, пытаясь выправить положение. Охваченный паникой конь судорожно колотил ногами, ломая всё на своём пути. Огромные маховики ног мелькали перед глазами, грозя в любую секунду превратить его голову в отбивную котлету. Он все же дотянулся свободной рукой до загривка и вцепился в шею мертвой хваткой.
– Но! Но! Пошёл! – заорал он диким голосом, понимая, что напуганное животное может размолотить его в этом месиве. Словно услышав над собой голос свыше, и мелькая перед самым носом хозяина передними копытами, Мешок стал выбираться из капкана. Почувствовав под ногами землю, он пошел спокойнее. Потом он остановился, словно в нем кончился бензин, косо озираясь по сторонам. С трудом удерживаясь на одном боку, Михаил все же выдернул ногу из стремени и грохнулся на землю. Он огляделся. Седло сползло на брюхо. Одна из подпруг лопнула. Губы Мешка были разорваны в кровь удилами. Конь представлял собой убогое зрелище, словно побывал в мясорубке. Да и Мишка выглядел не лучше. Лицо было побито ветками, а от бушлата остались одни клочья. Если бы не этот бушлат, задубевший от воды, его бы проткнуло, как шашлык. Грудина болела от страшного удара копытом. Страха уже не было. Все осталось в грохочущем потоке.
За трое суток речка разбухла так, что, казалось, все походило на потоп. «Еще бы пару дней, и долину вместе с гречишным полем смыло бы к чертям». Конь отряхнулся от воды и медленно побрел по мокрой траве. Успев ухватить поводья, Михаил притянул коня и, поправив седло, с трудом влез на его спину. Седло едва держалось, грозя лопнуть подпругой, но на такую мелочь, после того, что пришлось преодолеть, Михаил уже не обращал никакого внимания. Теперь ему до ужаса хотелось только одного. Напиться самогонки и уснуть на чём-нибудь сухом и теплом. Даже в сапогах чавкала грязь. Одна только лысина была сухой. Он сунул в карман руку и нащупал размокшую сторублевку. «Доедем. А сейчас к Васе».