Время линьки — очень тяжёлое время для гусей. Потеряв маховые перья, птицы не могут летать, становятся беспомощными. Пользуясь этим, их во множестве истребляют разные хищники.
Для линьки гуси забиваются в самые глухие места. Они держатся там большими стаями вместе с молодняком, который также ещё не поднялся на крыло.
Для кольцевания это время самое удобное: гусей можно ловить без особого труда десятками и сотнями. В другие месяцы это почти невозможно. Вот почему начальник нашей экспедиции распорядился немедленно готовиться к походу.
Колхоз выделил в помощь нам несколько человек. Он же дал для охоты три большие рыболовные сети.
В путь мы тронулись рано утром, вернее — в те часы, когда бывает утро. Летом на Крайнем Севере солнце не заходит: оно стоит на небе круглые сутки. Для нас это было необычно, и мы вначале долго страдали бессонницей…
До озёр было и в самом деле недалеко, но на свой переход мы потратили немало времени. В тундре нет ни дорог, ни тропинок, идти приходится напрямик, пробираясь сквозь сплошные заросли скрюченного кустарника, карликовых берёзок и жёсткой, ржавой травы. Под ногами всё время хлюпает вода, сапоги тонут в зыбкой, покрытой мохом почве, над головой вьются тучи гнуса… Трудно даже передать, как тяжело ходить летом по тундре!
В конце концов мы всё-таки добрались до озёр. И когда впереди сверкнула полоска чистой воды, наш проводник Иван Тульчин сказал:
— Отдыхайте, а я пойду посмотрю… Да громко не разговаривайте.
Он ушёл, и его не было около часа. Возвратясь, Тульчин шёпотом сообщил:
— Гуси есть, близко… В дальнем конце озера — удобный заливчик, там и расставим сети.
Стараясь не шуметь, пригибаясь к земле, пробрались мы к заливчику. Он и правда был удобен для загона, и мы растянули по обеим его сторонам сети, укрепив их на кольях. Там, где залив кончался, в тундру вдавалась узкая ложбинка, заросшая высокой, сочной травой. Эту ложбинку мы также с трёх сторон обнесли сетями.
«Пригон» был готов.
Теперь оставалось самое трудное: загнать гусей в сети.
У нас были две надувные лодки. Мы отнесли их к другому концу озера, привели в готовность.
— Ну… начнём! — скомандовал Тульчин.
Люди, заранее расставленные цепью, с криком и шумом двинулись к озеру.
Вначале птицы не обнаруживали своего присутствия. Но по мере того как загонщики приближались к берегу, из травы и кустарника начали появляться гуси. Они стремительно выплывали на открытое место, испуганно оглядывались по сторонам и, увидев людей, ныряли. Солнце пронизывало озеро до дна — и нам было видно, как, вытянув шеи, неслись они под водой к другому берегу. Но там тоже стояли люди — и гуси, всплыв на поверхность, бросались на середину озера.
Из прибрежного кустарника и травы на воду вслед за первыми птицами хлынули десятки гусей. Гогоча и хлопая крыльями, они сбились на озере в большую стаю. Их было здесь не меньше сотни.
Тут от берега отчалили наши лодки. И едва они стали приближаться к стае, как серая лавина гусей шарахнулась в дальний конец озера, к сетям.
Проплыв немного, птицы сделали попытку прорваться сквозь цепи идущих по берегу людей. Но это им не удалось, и вся стая ещё более стремительно понеслась в узкий заливчик, где было так спокойно и не виднелось ни одного человека…
Гребцы, изо всех сил налегая на вёсла, не отставали от стаи. Вот они вслед за птицами ворвались в залив и резко остановили лодку. Преследование кончилось. Гуси были между двух крыльев сетей и, не видя впереди никакой опасности, торопливо вылезали из озера на берег, стараясь скрыться в высокой траве.
И когда последняя птица оказалась на суше, Тульчин закричал:
— Закрывай!
Мы поспешно выдернули из вязкой почвы колья, на которых были укреплены крылья сетей и, перенеся их на новое место, замкнули круг. Стая оказалась в «пригоне».
— Приготовиться к кольцеванию! — распорядился начальник экспедиции.
Все вошли в обтянутое сетями пространство, где метались перепуганные гуси. Они шарахались от одной стенки к другой, ища хотя бы маленькую лазейку, чтобы выбраться на волю. Но нижний край сетей был плотно прижат к земле, и ускользнуть не удалось ни одной птице.
И вот когда мы начали ловить гусей, чтобы надеть им на лапки алюминиевые кольца и отпустить затем на озеро, из середины стаи вдруг поднялись на воздух две птицы. Это были обыкновенные казарки — самец и самка. Маховые перья выросли у них настолько, что они уже могли летать. Правда, летали казарки ещё довольно тяжело и чаще чем обычно махали крыльями, но они всё-таки улетели у нас из-под носа и теперь кружились над озером.