- У меня был котенок, – тихонько сказал Лилль, – серый. Наша кошка принесла четырех. Мой альфа-отец приказал утопить их. Я спрятал одного. Он уже большой был, бегал... а потом его нашел мой альфа-брат.
Голос мальчика опустился до шепота, и Костя вдруг почувствовал, как на грудь ему что-то капнуло. Спрашивать, что стало с котенком, он не стал.
- Хорошо, малыш. Будет тебе котенок.
- Раэль, а где взять котенка? – первое, что спросил император утром, было именно это.
- На кухне, – совершенно не удивившись, ответил тот, – там всегда живут кошки. Сам понимаешь, мыши, мясо, молоко…
После совместной пьянки, их отношения переросли в нечто другое, совсем не похожее на отношение император - подданный. Скорее это было сродни дружбе. Они, бывало, переругивались, спорили, а иногда Костя советовался, как наладить отношения с мужем. Нечасто, ему не хотелось рассказывать о своих проблемах другим.
По примеру своей прошлой жизни, Костя приказал перестроить огромный пустой зал – приемную в рабочий кабинет. Вернее, снести стену между ними, и теперь все его советники вместе с канцлером постоянно находились рядом. По его замыслу основное рабочее место было выделено для него, Раэля и секретаря. Остальные располагались в бывшей приемной. Это позволило уменьшить время для согласования вопросов, а невысокие перегородки между столами создавали достаточно возможности для спокойной работы.
Ну а если императору хотелось поработать одному – имелась в уголке и неприметная дверь, ведущая в небольшой уютный кабинет. Там сейчас и находились Костя и Раэль. Нет, конечно, пришли они туда совсем не для того, чтобы обсудить возможный выбор котенка, а для подписания очередной пачки указов и приговоров. Такие вещи, особенно второе, император предпочитал делать наедине с канцлером. И если указы они к тому времени уже, как следует обсуждали и готовили, то вот судебные решения, переданные на подпись императору приходилось внимательно проверять. Костя уже знал, что к нему попадают только решения судей высшей категории, то есть те, что касаются лордов и их семей. Вот и сейчас он просматривал поданный ему на подпись указ о показательной казни для омеги, осмелившейся мало того, что отказать временному альфе, так еще и бежать из клана. Его поймали и отправили в храм под присмотр жрецов на покаяние и сразу, собрав скорый суд, вынесли смертный приговор.
- Не нравится мне это, – Костя толкнул к канцлеру лист.
- Почему? – Раэль равнодушно пожал плечами, – обычное дело.
- Обычное? А если бы твоего Талля так? – осекся, вспомнив, где провел десять лет омега канцлера, – извини… я… извини, просто это неправильно.
- Все нормально, государь, – мертвым голосом ответил Раэль, – но… я понял. Решение за вами.
- Раэль… я… так и не извинился за то, что сделал.
- Вы в своем праве.
- Нет. Это неправильно, – спокойно проговорил император, – и я не хотел бы, чтобы прошлое вставало между нами. Я все же надеюсь на долгую совместную работу. Ты отличный канцлер, а одному мне не справиться.
Раэль молчал, обдумывая сказанное. И наконец, медленно проговорил:
- Я согласен прошлое оставить в прошлом.
Костя порывисто шагнул к нему и сжал руку. Этот короткий разговор окончательно расставил все точки в их союзе.
День неспешно катился к обеду, когда в кабинет ворвался перепуганный младший лорд Тинг.
Император и Раэль с совершенно одинаковым «это еще что?» выражением на лицах уставились на растрепанного юношу.
- Прошу прощения, – взгляд у омеги был почти безумным, – вашему супругу плохо…
Костя бросил взгляд в окно, отметил суету, магов и лекарей и вихрем пронесся по коридору в покои мужа.
Лилля уже принесли в комнаты и уложили на кушетку. Маг проводил руками над ним, пока лекарь пытался влить какое-то лекарство.
- Он не пьет, зубы сжаты, – с досадой проговорил лэр Дарик.
- Дайте сюда, - Костя забрал напиток, набрал его в рот и, нагнувшись, стал осторожно, по капле вливать через сжатые губы супруга. Он выпоил лекарство, оглянулся на всех и рявкнул, – омеги из свиты все вон! Раэль, вызови Крэйга, всех, кроме твоего мужа, под домашний арест. Твой пусть останется, надо поговорить.
Он заметил и кувшин на боку, и разлитый напиток. И синюшно белое лицо мужа.
- Докладывайте, – он требовательно смотрел на лекаря и мага, – по очереди.
Маг покосился на лэра Дарика и ответил императору.
- Яд из цветов красноцвета, государь. Вызывает спазмы дыхательных путей. Доза была минимальна. Я снял спазм, а настойка окончательно расслабила.
- Вашему супругу нужен покой несколько дней, – продолжил лекарь, – расслабляющий массаж, настойка, каждые два часа первые сутки и… больше никаких ядов.
Костя не оценил циничного юмора. Тем более, если это касалось его мальчика. Он сильнее прижал его к себе, поймал полный ужаса взгляд оми и снова порадовался, что тот рядом. И повернулся к Таллю.
- Кто наливал ему питье?
- Младший лорд Барн, – коротко ответил Талль.
Костя вспомнил грузного омегу лорда Свинеля.
- Почему он принял маленькую дозу? Что помешало?
- Я выбил кубок из его рук.
- Почему? – удивился Костя.
- Мне показалось странным, что вместо того, как это всегда бывает послать кого-то другого, омега Джалль пошел за кувшином сам. И потом я… чувствую запахи - напиток немного пах красноцветом.
- Омега прав. Если принюхаться, запах есть – подтвердил лекарь.
- Ты наблюдательный – заметил император.
Талль отвел глаза, сейчас он ступал на зыбкую почву. Ему не хотелось, чтобы все это слышал супруг.
- Я был в гареме. Там процветают интриги. И… евнухи предпочитают убивать неугодных наложников ядом красноцвета.
- Вот как… - протянул Костя, – ладно с этим позже. У меня просьба. Присмотреть вместе с оми за Лиллем, завтра, пока я буду работать. Я постараюсь быстро, но…
Император подхватил на руки супруга и унес в спальню. До поздней ночи он поил его лекарством, делал массаж, радуясь, что уходит синева с нежного лица мальчика.
Костя так и не понял, когда этот почти ребенок, стал важен для него настолько, что он готов перебить половину дворца, лишь бы не испытывать больше такого страха за его жизнь.
Часть 9
Марево зыбкое, багровое, тяжело колыхалось под сомкнутыми веками. В груди тяжело ворочался липкий ком, не дающий вздохнуть, и мальчик бился, выталкивая его из себя, пытаясь ухватить хоть крохотный глоток воздуха. Где-то далеко слышались голоса, они сливались в один глухой гул, без смысла, без цели. Потом к ледяным губам прижались чьи-то горячие, и в рот по капле полилось терпкое лекарство, оно прокатилось вниз, смачивая пересохшее горло. И достигнув цели, стало тихо снимать боль в груди, давая возможность ухватить слабый поток воздуха.