Персидская поэзия до того, как в нее проник тасаввуф и началось его внедрение и упрочение в ней, была лишена жизни. Поэзия — это средство выражения внутренних чувств, но до укоренения в ней тасаввуфа никто не осмеливался открыто говорить о своих чувствах. Оды слагались в честь богачей, чтобы польстить правителям и их министрам. Лирические поэмы лишь описывали их подвиги, и поэты состязались в игре слов. Однако с проникновением суфизма поэзия стала средством неотразимого выражения любви к Богу, экстатических чувств и сердечного пыла. Естественно, что чтение или прослушивание этих стихов будоражило душу и зажигало искру любви в сердцах поклонников поэзии. Эти поэтические строки проникали прямо в сердце и становились событием и предметом всеобщего восхваления. Газали принадлежит заслуга того, что суфизм получил распространение в Иране. О том, как ему удалось сделать это, мы расскажем ниже. Сначала позвольте нам изложить краткую историю суфизма. Мы расскажем о его зарождении в Аравии, о чуждых влияниях, которые испытывало это религиозное учение, прежде чем оно укоренилось в Персии. Родиной суфизма действительно является Аравия. Именно оттуда это учение было перенесено в Персию. Культура арабов распространилась, с одной стороны, на Испанию, а с другой — на Персию. Позднее она проникла в Индию по суше через Мултан и Кандагар и морем через Синд. До появления арабской культуры в Персии процветали буддизм и веданта. Таким образом, в суфийское учение вошли представления и способы выражения, характерные для индуистской Индии. Заслуга этого по праву принадлежит царю Ашоке, пославшему своего сына проповедовать буддизм в Кандагар, Афганистан и Персию. Александр Македонский, завоевавший Персию и Пенджаб, установил контакты с ведантистами в долине Ганга и увез нескольких буддийских мудрецов и философов Индии в Грецию. Философские и религиозные учения его страны дополнились идеями веданты и, в свою очередь, обогатили суфизм благодаря влиянию, оказанному христианами на арабов во время крестовых походов в Сирию, а также благодаря их общему взаимодействию в Италии и на земле мавров в Испании.
Когда халифат был переведен из Медины в Дамаск, а оттуда в Багдад, между людьми различных вероисповеданий стали вестись религиозные полемики и дискуссии. Для свободного выражения мысли сложилось широкое поле деятельности, и в строгом арабском мистицизме начали происходить изменения.
С переносом халифата в Багдад началось формирование учения квиетистов. Суфии стали активно протестовать против формализма ортодоксального ислама, в котором уделялось огромное внимание внешним обрядам богослужения и который строго требовал неукоснительного соблюдения веры. Ортодоксальность плохо сочеталась со свободомыслием мистицизма. Суфийская мысль не хотела втискиваться в узкие рамки. Она искала собственный способ самовыражения, чтобы подчеркнуть разницу между личными и безличными элементами в религиозных практиках. Скептические квиетистские тенденции первых суфиев начали уступать место пантеистическим тенденциям, нашедшим выражение в проповедях и образном языке.
Именно на этот период приходится начало творчества аль-Газали. Он был ученым, глубоко изучившим теологию, законодательство, юриспруденцию, традиции и Коран. Газали преподавал греческую философию и обладал чутким, острым умом и уникальной памятью. Неудовлетворенный средним уровнем теологического обучения, он отказался от руководства медресе Низамийа в Багдаде и стал суфийским дервишем. Газали оставил свой высокий пост, порвал связи с окружением халифа, отказался от богатства и семьи и странствовал по свету в одиночестве, встречаясь с другими суфиями и занимаясь духовной практикой до тех пор, пока не достиг просветления после десяти лет сурового аскетизма. Суфизм принес покой и умиротворение его душе и удовлетворил духовные потребности. Результатом его духовного опыта стал научный труд Ихья аль-улюм ад-дин («Возрождение богословских наук»), самое лучшее наставление о суфизме в исламе, завершившее систему богословия аль-Ашари, Абу Талиба из Мекки и Калабадхи. В этом великом произведении он сумел увязать ортодоксальную теологию и религиозный закон с практикой и теорией мистицизма. Благодаря Газали мистицизм занял почетное место в официальном исламе. Исламские теологи, отвергавшие философское свободомыслие и интеллектуализм, стали менее суровыми и более уступчивыми. Ортодоксальные последователи отказались от своих узких представлений. Таланты Газали и его превосходное знание мистических и теологических вопросов заслужили ему титул Худжат аль-ислам (Доказательство ислама).