— А что будет с твоим космическим кораблем? Ты забыл о своих планах? Если свяжешься с этими жрицами, они тебя убьют или изувечат.
Рейш терпеливо кивал, сознавая, что доводы Траза вполне справедливы, но внутренне нисколько не убежденный.
К концу следующего дня холмы стали обрывистыми и каменистыми. Иногда над степью возвышались одинокие утесы.
К вечеру караван достиг складов Садно, ряда небольших построек, высеченных в одном из таких утесов, и задержался, чтобы выгрузить тюки разных товаров и забрать ящики с горным хрусталем и малахитом. Баоян расположил повозки под укрытием утеса и приказал повернуть дула орудий в степь. Проходя мимо дома с решетками на окнах, Адам вздрогнул, услышав тихий вой: словно одной из жриц привиделся кошмар. Траз в страхе схватил его за руку.
— Разве ты не видишь, что за тобой каждую минуту наблюдают? Главный караванщик боится, что ты будешь причиной беспорядков.
Рейш оскалил зубы в волчьей улыбке.
— И еще каких беспорядков, можешь в этом не сомневаться! Но я хочу, чтобы ты оставался в стороне. Что бы со мной ни случилось, иди своей дорогой!
Траз с упреком и негодованием посмотрел на него.
— Ты думаешь, я способен так поступить? Разве мы с тобой не товарищи?
— Да, конечно, но...
— Тогда больше не о чем говорить, — ответил Траз повелительным тоном Онмале.
Рейш, одеваясь, развел руки и отошел от повозок в степь. Время поджимало. Он должен действовать — но когда? Ночью? По пути к перекрестку Фазма? После того, как жрицы покинут караван?
Действовать сейчас нельзя — это верный провал.
Ничего нельзя предпринять ни ночью, ни ранним утром — в это время жрицы, понимая, что он может пойти на самый безрассудный риск, станут следить за девушкой во все глаза.
А что, если у перекрестка, когда они лишатся защиты караванщика?.. Это значило бы действовать вслепую. Уж наверное они предпримут самые жесткие меры, чтобы никто их не потревожил.
Сумерки уступили место ночной темноте; из степи раздавались разнообразные звуки: вой ночных собак, чье-то рычание. Рейш, войдя в свою комнатку, улегся в гамак. Он не мог уснуть: вылез из гамака и спрыгнул на землю.
На небе светились обе луны. Аз висел низко на западе и скоро скрылся за скалами. Браз, который только что взошел на западе, бросал вокруг печальный тусклый свет. В помещениях складов царила почти полная темнота; лишь там, где находились посты стражи, горело несколько фонарей: здесь не было общей комнаты, как в постоялом дворе. В зарешеченном доме на повозке царило необычное оживление, окна были освещены, и в них виднелись движущиеся тени. Вдруг свет во всех окнах потух, дом погрузился во мрак.
Обеспокоенный, Адам обошел повозку, не зная, что делать. Что это? Какой-то звук? Он остановился, вглядываясь в темноту. Звук раздался снова — скрип медленно движущейся повозки. Забыв об осторожности, Рейш бросился бежать по направлению этого звука, потом снова остановился. Совсем рядом отчетливо слышался шепот. Кто-то стоял совсем рядом с ним: черный силуэт в глубокой тени. Неожиданное движение; Рейш ощутил удар по голове. В мозгу словно что-то взорвалось, земля ударила в лицо...
Он очнулся от того же скрипящего звука, который слышал раньше: скрип-скрип, скрип-скрип... С трудом вспомнил, что его подняли, куда-то потащили, что-то с ним делали... Он чувствовал, как затекло все тело, не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Рейш лежал на чем-то твердом, и эта поверхность постоянно подскакивала и сотрясалась: очевидно, пол небольшой открытой повозки. Над ним было ночное небо, как бы окаймленное верхушками скал и утесов, возвышавшихся по бокам. Повозка, по всей вероятности, шла по неровной дороге, вверх по крутому склону холма. Рейш напрягся, пытаясь освободить руки. Они были связаны двойным узлом, от усилий в затекших мышцах начались болезненные судороги. Он сжал зубы и попытался расслабиться. Спереди он слышал приглушенный разговор; кто-то оглянулся. Адам лежал тихо, притворяясь, что еще не пришел в себя; темный силуэт отвернулся. Почти наверняка это жрицы. Почему его связали, а не убили на месте?
Рейш подумал, что ответ ему известен.
Он еще раз напрягся изо всех сил, но добился только нового приступа судорог. Тот, кто его связал, сильно спешил. Отобрали только саблю, на поясе все еще висела драгоценная сумка.
Повозка высоко подпрыгнула на ухабе; Рейш подскочил, и это навело его на мысль. Он весь сжался и медленно пополз к заднику повозки, обливаясь потом от страха, что кто-нибудь сможет оглянуться и увидеть его. Он дополз до самого края; повозка снова подскочила, и Адам скатился на землю. Повозка с визгом и рокотом исчезла в темноте. Не обращая внимания на ушибы и ссадины, он сжался и покатился вбок, стараясь убраться с дороги, и наконец оказался в самом низу каменистого склона, в глубокой тени. Он продолжал лежать неподвижно, опасаясь, что кто-нибудь заметил его падение. Наконец скрип повозки замер вдали; кругом стояла тишина, только хрипло свистел ветер.