— Н-на!
Топор Ковальского, непонятно когда подобранный очнувшимся участковым, вращаясь, полетел прямо в девчонку. И, скорее всего, вонзился бы в нее. Но с лязгом отразился от той же темной стены, на мгновение возникшей вокруг слаженного дуэта врагов, которая останавливала и пули. Однако девчонка все равно дрогнула, шагнула в сторону и налетела на своего сообщника. Вместе с ней качнулась и шаровая молния, до того висевшая в воздухе. Врезалась в землю и рассыпалась во все стороны голубоватыми разрядами, которые снова и снова возникали в одних и тех же местах. К небесам взметнулся пронзительный крик боли из двух глоток сразу. Старик и девчонка повалились на землю и задергались в конвульсиях.
— Ан-дрюх! — словно через силу выдохнул Клюев, опускаясь на колено. Казалось, бросок забрал у него все силы. — Ч-чего ждешь? Д-добей их! Быстро, пока не очухались! Давай! Ну, быстрее же, родненький, седой уже пытается подняться!
— Сейчас…
Ковальский встал и сделал несколько шагов к врагам, прикидывая, как бы их вытащить из опасной зоны, разделить и связать. Девчонка продолжала дергаться, а вот старик поднялся на одно колено, словно копируя позу Клюева. Его искаженное мукой лицо выглядело жутко, но почти выцветшие от возраста глаза смотрели цепко и зло. Андрей подумал, что такой взгляд подошел бы снайперу, уставившемуся в прицел своей винтовки. А затем владелец меховых одежд метнул багровую шаровую молнию, подобную той, что взорвалась несколькими секундами раньше.
— Ааа! — от удара автомеханик развернулся на месте и упал на живот, вытянув перед собой руки с полыхающими огнем кистями.
Плети пламени, словно хищные змеи, метнулись и накрыли врагов, вновь вызвав у них крики боли. Эти крики ввинчивались в уши Андрею. И он, желая, чтобы эти невыносимые звуки как можно скорее прекратились, все усиливал и усиливал пламя, не понимая, как это делает. Ковальский не остановился, даже когда смолк тоненький надрывный голос девчонки, а затем и тоскливый вой сгорающего старика. Он жег и жег до тех пор, пока его странная способность не отказалась повиноваться и не ушла на перекур.
— Вставай! — Клюев помог обессиленному пусть не физически, но морально автомеханику подняться на ноги. Под мышкой участковый уже сжимал тонкий прямой меч старика. Лезвие меча отливало желтым цветом. — Идем воевать дальше… Стой! Топор забери.
— С кем воевать? Дракон улетел, а эти мертвы.
— Ты уши-то разуй, — посоветовал Евгений. — Крики слышишь? Деревню атакуют эти гады, кем бы они там ни были. Нам надо их остановить. Или держаться на ногах не можешь? Тогда оставайся здесь, а я сражаться побегу.
— Да нет, раз такое дело, я тоже повоюю, — криво усмехнулся Ковальский. У него до сих пор очень сильно ныло и кололо сердце. Было трудно дышать. Грудь, куда пришелся электрический удар старика, по ощущениям, представляла собой сплошной ожог. А пострадавшая челюсть вообще была комком вязкой тягучей боли. Она вызывала жуткое желание принять обет молчания и перейти на внутривенное питание. — Сам-то как себя чувствуешь?
— Голова чугунная, как с похмелья, но вроде понемногу проходит, — ответил лейтенант полиции. — И ноги как ватные. Стрелок! Стрелок с воздушкой! Ты где?! С нами давай!
— Я по крышам! — в окне чердака одного из ближайших домов показалась тонкая женская фигурка с пневматической винтовкой. — Мне обзор нужен!
— Люська Шаповалова, что ли? — спросил Андрей, провожая взглядом уходившую по крыше девушку в джинсовых мини-шортиках. — Вымахала, не узнать прямо!
— Не, это ее двоюродная сестра. Ты ее не знаешь, наверное. Она с матерью сюда из Котловки лишь весной переехала, дом в наследство получили. Ладно, пошли!
Ковальский сделал два шага и понял, что свои силы явно переоценил:
— Ох, погоди… Не так быстро! И еще, имей в виду, в плане огня я сейчас пустой.
— А когда заполнишься?
— Не знаю, — вздохнул Андрей и заковылял к топору.
Свернув за угол, они увидели в отдалении сидевшую посреди дороги девочку лет пяти. Малышка тихо плакала, обхватив руками ногу. Вероятно, она пострадала, когда люди кинулись с площади. И тут же из ближайшего проулка вышел какой-то мужчина. Одет он был в нечто вроде кольчуги и держал в одной руке окрашенный чем-то темным шестопер, а в другой — большой каплевидный щит, заостряющийся книзу. Широко улыбнувшись Ковальскому и Клюеву, словно он увидел своих лучших друзей, мужчина быстро, почти бегом, направился в их сторону, приближаясь к девочке. А та не обращала внимания на окружающее, сосредоточившись на своей то ли вывихнутой, то ли сломанной ноге.