Я выглянул из-под одеяла и попытался улыбнуться, думая о том, как же я сейчас красив.
– Мирослав, – сказала Наташа, – я в шоке. Вы так живете?
– Нет, – сказал я.
– А я хотела пригласить тебя на пляж…
Я быстренько надел плавки и побежал с ней вприпрыжку на плотину – купаться, загорать и радоваться солнцу. Я не понимал, что привело Наташу ко мне. Матушка говорила: женская душа – загадка, и никогда не знаешь, что ей по вкусу, а что нет.
Наташа взяла бадминтон, и вот мы стояли у реки и били по волану, жеманничая друг с другом и смеясь без причины. У её ног вилась огромная лайка с глазами волка, пытаясь поймать волан и понравиться хозяйке. Я вёл себя примерно так же. Нарочито нелепо прыгал, падал, кривлялся, хихикал, в общем, старался втереться к ней в доверие. Казалось, весь пляж смотрел на меня с неприязнью, и я был рад, когда игра наконец завершилась и мы сели рядышком на покрывальце – попить воды и поболтать. Тут только я заметил, что при всей Наташиной небесной красоте у неё очень волосатые ноги и руки, как у шайтана. Она была совсем близко, так что я мог достать до её губ своим носом, а если чуть наклониться, то и губами. Это бы и случилось, если бы не крики с дороги:
– Светка! Вот ты где! – окликнули меня Игорь и Никита.
Конечно, у них была с собой полная сумка напитков. Наташа поднялась, оправила юбку и сказала, что ей пора домой.
– К чему такая спешка, – заулыбался ей Игорь. – Вижу, наш друг Пиши-читай не промах.
– Я не пью, – слабо возразила Наташа, но её никто не слушал.
Я решил тоже выступить и сказал:
– Ну почему вы всё время пьёте эту водку? Что это такое? Вы же – синяки!
Смех и подзатыльники были мне ответом. Только Никита, вдруг перестав смеяться, серьёзно так посмотрел на меня и сказал тихо:
– Надо. Поверь мне.
И я правда верил ему больше, чем отцу. Потому что отец, пока не ушёл от нас, хотел воспитать во мне вьетнамского воина и каждый день по утрам бил бамбуковой палкой, обучая искусству восточных единоборств. Наверно, с тех пор у меня промятая грудная клетка и квадратная голова.
Вскоре – не прошло и двух часов – какой-то незнакомец валялся на покрывале Наташи, свернувшись калачиком и по-детски бормоча, сама она играла с собакой у кромки реки, а я сидел на траве, и перед глазами всё плыло. Игорь с Никитой вели разговор, суть которого я не мог уловить, казалось даже, что они говорят на нечеловеческом языке. Когда стемнело, мы бродили по посёлку с пневматическим ружьём, стреляли в каждый фонарь на своём пути и до утра разбили все, надолго обеспечив черные ночи. Как мы ложились спать, я запомнил смутно.
Проснувшись утром, я понял, что прожигаю жизнь. От всего, что было вчера, и позавчера, и до того, веяло пустотой, и моя душа не испытывала удовлетворения. Мне так хотелось чистых и острых ощущений: любви, страданий, боли, радости, тепла – ну, чего-нибудь настоящего, только не пьяного безразличия или безысходности, как у покойника на дне могилы, когда ни один лучик света не обнадёживает, но тьма, и тьма, и тьма.
И вот я надел плавки и бегом направился к плотине, даже не покурив с утра. Тёплый воздух плавно обтекал моё тело во время бега, собаки лаяли и некоторое время бежали следом, намереваясь укусить за ляжку, прохожие синяки замирали в горбатых позах и провожали меня недобрым взглядом. Я был похож на Маугли. Так я и примчался на плотину, в плавках, потный и счастливый, и сразу понял, что это мой день: Наташа со своим псом уже прогуливалась там по берегу.
– Привет! – подскочив к ней, уверенно начал я. – Как дела?
– Ты такой энергичный, – с удивлением взглянула она на меня.
На всякий случай я поиграл мышцами на своей впалой груди и бросился дурачиться с её собакой. Несколько раз мы купались и много играли в бадминтон, я валялся в примятой траве и выделывался так, что всем вокруг тошно было. Наташа хохотала до слез и постоянно говорила, что я “дурак”, “придурок”, “идиот”, но очень по-доброму.
Под вечер я выдохся наравне с её псом. Мне казалось, что нужно совершить какой-нибудь яркий поступок, и я решил нырнуть рыбкой с плотины. Ни слова не говоря Наташе, я направился к железному каркасу, залез на самый верх и оттуда уже помахал ей. Она зажала рот одной рукой, а другой показала мне, чтобы я немедленно слезал. Но не тут-то было. Собравшись с духом, я как-то странно подпрыгнул и полетел головой вниз. Глубина под местом, где я стоял, оказалась небольшой, всего полметра, и я воткнулся головой в песок.