— Ну как, здорово?
— Давай и деду Анисиму сделаем, — предложил восхищенный Андрей.
— Мы ему пилотку сделаем. Он у нас как профессор будет.
Друзья увлеклись и не заметили, что солнце покатилось к закату. Только когда на землю легли длинные тени, они вспомнили о стаде.
— Ой, — встревожился Петька. — А свиньи?
Спотыкаясь, ребята выбрались из кукурузы. Один пустился в одну сторону, второй — в другую: стадо как в воду кануло. Искали его повсюду, звали, а его как и не бывало.
— Дед Анисим костыль об нас изломает, — отчаялся Петька. — Убежим?
Андрей колебался. Петька вдруг указал на дорогу. Опираясь на палку, возвращался дед Анисим.
— Бежим! — Петька подтолкнул Андрея. — Бежим! Чего ты стоишь?
Андрей дернул себя за кончик уха.
— Тьфу! — плюнул Петька. — Оттянешь ты свои уши, будут они у тебя больше, чем у осла. Бежим!
— Струсил, да?
— Посчитает ребра дед костылем — тогда будешь храбриться.
Петька не ошибся. Дед Анисим еще издали заметил беду. Налетел грознее тучи.
— Стадо где? Где свиньи, я вас спрашиваю? — кричал он. — Вон отсюда, шалопаи! Вон, чтобы и глаза мои больше вас не видели!
Дед замахнулся на Петьку костылем, но тот, как на пружине, отпрыгнул в сторону.
Изгнанные дедом Анисимом, возвратились друзья в город. Невесело поплелась жизнь. Петька кипятился.
— Нет, брат, я дальше так не могу, — говорил он Андрею. — Совсем жизнь наперекосяк пошла. Действовать надо — и конец! Все срывается и срывается. И Алжир, и Африка, и целина — все! Одно осталось у нас с тобой — Новороссийск. Это — мировой порт. Ехать туда — и все. Матросами на корабль устроимся. Не то что свиней пасти! Тут тебе океан, буря, шторм.
— А возьмут ли нас на корабль? — потянул себя Андрей за кончик уха.
— Еще как возьмут! Ох, Андрюшка! Представляешь, выходим, значит, мы в открытое море, и тут, откуда ни возьмись, — вражеская подводная лодка.
— Мы с тобой первыми ее заметили. У нас глаз с тобой острый. Сразу, конечно, капитану докладываем. И началось дело. И пошло. Мы бьемся, кричим: ура-а! Подводная лодка по нас из пушек огонь открыла. Но мы ее торпедой — бац! — и готово. Она, как щука, на бок перевернулась. Э, что там говорить!..
— Это как же торпеда? — спросил Андрей. — На торговых и грузовых кораблях торпед и пушек не бывает.
Петька мгновение озадаченно помолчал, но потом покачал головой, безнадежно махнул на Андрея рукой.
— Эх ты, шляпа! Как только до настоящего дела дойдет, так ты сразу в кусты.
— Ты, Петька, не горячись, — сказал Андрей. — Мне тоже надоело. Только я молчу, потому что считаю: если уж ехать, то наверняка. Чтобы героем домой вернуться. А без этого и затевать нечего. Понятно?
Петька вытаращил глаза от неожиданности: Андрей ли это говорит?
— Ура! — закричал он и затормошил товарища. — Я всегда знал: ты, Андрей, парень что надо. Все! Откладывать больше не будем!
И друзья договорились убежать из дому.
На следующий день, когда все было готово, в десятом часу вечера на товарняке они тайком покинули город. Петька без умолку говорил, возбужденно смеялся, видел перед глазами Новороссийск и море. Андрей, наоборот, был неразговорчив и хмур. Да и о матери очень беспокоился. В доме, когда хватятся его, пойдут слезы, начнется переполох. Но раз уж он решился, то будет твердым до конца.
За четверо суток добрались они до Краснодара. Узнали расписание поездов на Новороссийск. Пассажирский поезд туда отходил в три часа ночи. Ждать его надо было почти двенадцать часов. Запасы провизии у ребят кончились; со вчерашнего вечера у них крошки во рту не было. Скорее хотелось добраться до места, а там все уладится.
— Да, брат, — поморщился Петька, — у меня в животе скрипит, как колеса немазаной телеги. Кошку бы сейчас сварил и съел.
— А я бы лягушку. Но теперь уж терпи, — вздохнул Андрей и улыбнулся.
Петьке стало веселей от улыбки друга.
— Идея! — стукнул он себя по лбу. — Летим на базар, я стану читать Маяковского, а ты будешь собирать деньги. Просить и воровать стыдно, а вот так, честно, заработать — это, Андрюшка, здорово! Ты же сам говорил, что у меня — талант.
— Эх, ты, артист-циркач. Стихами Маяковского зарабатывать на базаре? Спятил!
Петька вздохнул:
— Хоть бы не оскорблял.