Под покровом ночи к людям пришли из тени Те-Кого-Не-Видно.
Кожа их была прозрачной, а руки как кости мертвецов. Сунули они ветки в костёр, обратились в тени и убежали в лес. И там выпустили солнечный огонь на волю.
Разгорелся лесной пожар, и небо заволокло черным дымом. Сорок дней и сорок ночей стояла удушливая ночь. Даже солнце не всходило. А потом наступила долгая зима. С неба хлопьями падал серый снег, реки сковало чёрным льдом, а ветра подточили верхушки гор. Первочеловек сидел в своей пещере, с тоской глядя на почерневший мир. Молчала и Мать Матерей. А Отец-Небо ушёл так далеко в небеса, что не услыхать, не увидать земной мир он не мог.
И тут в кромешной тьме загорелся огонёк. А вслед за ним ещё с дюжину. Люди отбросили страх, перестали молить о помощи и вновь зажгли огонь. Пламя рассеяло тьму, и ещё через сорок дней ночь отступила. Вновь загорелось солнце и пошло по своему пути. С севера пришли мамонты, с юга - прилетели птицы. Только Отец-Небо больше не спускался на землю, а ушёл прочь, на запад. Но даже в самый ясный день, в самую тёплую ночь нужно помнить о Тех-Кого-Не-Видно, - она поманила рукой Ашнуу и взяла в руки её оберег, - Пока вы носите обереги, Те-Кого-Не-Видно вам не страшны. Но стоит оказаться одному в ночи, стоит потерять оберег, как они тут же утащат вас на иную сторону.
- Рина, а с зайцем что случилось? - спросил мальчик с воспалёнными комариным укусами. Ему вторили остальные дети. Рина подняла голову, и увидела, что к ним примостился Таер, улизнувший от своего отца. Старик Тыкулча заставил всех слушать истории о своих подвигах, которые он вершил до того, как медведь разодрал ему ногу три зимы назад.
- Ты тоже забыл, Таер, сын Тыкулчи?
Тот, едва сдерживая смех, кивнул.
Рина, притворно вздохнув, усадила самого маленького из детей на колени.
- Когда Мать Матерей и Отец-Небо только создали людей, те не уходили на иную тропу и жили столько, сколько сами хотели. Только иногда, когда звери наносили им слишком сильные раны, люди засыпали, но через какое-то время возвращались обратно. Так же и все живое - засыпало и возвращалось, чаще всего, по весне.
Однажды у Зайца умерла мать. Заяц так горько её оплакивал, что Отец Всех Зверей вышел к нему и спросил, почему же он плачет. Услышав ответ, он сказал: "Все живое умирает и оживает. И твоя мать оживёт, дай ей срок". Но упрямый Заяц принялся ругаться и кричать: "Все умирают, все должны умирать!". Отец Всех Зверей разгневался и ударил его по морде, а тот поскакал по лесу, крича "Все умирают, все умрут!". И так кричал он, пока сказанное не сбылось. Люди стали умирать. Тогда Отец-Небо схватил Зайца за уши и затащил на небо. "Теперь живи здесь, - сказал он, - и носи на лице своём знак позора", - Рина указала на полную луну, на которой виднелся силуэт зайца, - отныне он живёт там, на Луне, и не может спуститься на землю.
- Люди умирают только потому, что заяц кричал, что все умрут? - недоверчиво спросила Ашнуу.
- Словом можно ранить сильнее копья, словом можно вылечить хвори. заставить человека заболеть самой страшной болезнью, а можно оживить того, кто уже собрался на иную тропу, - назидательно сказала Рина, - А теперь брысь спать, а не то вас чудища утащат в лес!
Дети с визгом разбежались. Только рыжеволосая Ашнуу осталась сидеть рядом с шаманкой.
- А тебе что, отдельно сказать надо? - та, улыбнувшись до ушей, закивала, - Знаешь, что бывает с теми, кто мало спит? Они начинают спать на ходу и проваливаются в иной мир. Те-Кого-Не-Видно подкарауливают их и утаскивают к себе.
Мать Ашнуу схватила ту за руку и, невзирая на сопротивление девочки, увела её в свою хижину.
- Зачем ребёнка пугаешь? - спросил Таер, усмехнувшись, - Если кто на той стороне заблудиться, то ты сможешь его вернуть.
Рина подпёрла кулаком подбородок.
- Ага. А если кто в лесу потеряется, то вы, охотники, обязательно его найдёте!
Таер почесал затылок.
- Потерявшегося тяжело найти...
- Я пошутила, Человек-в-Волчьей-Шкуре, - Рина встала и направилась к своей хижине, где села на мягкую лежанку, покрытую оленьей шкурой. Хижина шаманки стояла ровно по середине, между мужской и женской стороной. Ровно в центре горел маленький очаг, а дым от него уходил через круглое отверстие в оленьих шкурах.
Таер замер у полога, вглядываясь в полумраке в лицо девушки.
- Найди себе жену. Такую, потолще! - Рина подбросила в руках оберег плодородия, толстую безликую женщину размером с большой палец - чтоб как за каменной грядой быть.
- Я за любой женщиной как за каменной грядой буду, - он похлопал себя по худым бокам. Рина поманила его к себе и взяла за руку.
Он обнял её и повалил на лежанку.
...За час до рассвета Таер тихо вышел из хижины шаманки и собрал мужчин на охоту. Не пошло только четверо, и остались спокойно спать в тени навесов на мужской стороне.
Малая охота начиналась на рассвете, когда Отец Всех Зверей выпускал своих детей на волю. Даже если не удавалось никого поймать, то пытать счастье, когда солнце высоко, бесполезно. Иное дело большая охота: тогда мужчины уходили на много дней, взяв с собой еду и огонь из родного очага. Часто они уходили далеко на север и возвращались лишь через несколько месяцев. С историями о чудовищах, лютых холодах и ночи, что длится половину года.