На этих отвлекаться н стали, куда больше занимала нас живая волна. Пулемёт не справлялся, к нему добавились автоматы, что строчили из левых иллюминаторов без остановки. Стрелял Никита, чей пулемёт сейчас бездействовал, стрелял слегка оклемавшийся инженер, а Башкин продолжал смотреть на экран своего чемодана.
Последний снаряд я всадил почти в упор, за секунду до того, как живая масса захлестнула нас. Может быть, благодаря порции картечи удар вышел чуть слабее и не смог нас опрокинуть. Машину сдвинуло в сторону, потом скорость стала снижаться, при этом раздавался треск костей, крики и стоны. Машина перемалывала гусеницами мутантов.
От пушки уже не было толку, я спрыгнул, подобрал автомат и, выждав, пока Коростин будет заряжать, высунул ствол в иллюминатор и нажал на спуск. Рука с когтями ухватилась за ствол, но тут же разжалась, поскольку пуля оторвала пальцы, пули попадали в кого-то, вязли в куче тел, трупы падали, на их место вставали новые. Гора тел на машине росла, отчего скорость снижалась ещё сильнее.
— Держитесь!!! — заорал Башкин. — Сейчас рванёт!
По-хорошему стоило закрыть иллюминаторы, да только сделать этого не получится, уже несколько мёртвых рук просунуто внутрь, а парочка обрубков валяется внутри. Мы успели упасть на дно, когда неподалёку, примерно там, где сейчас располагался центр толпы атакующих тварей, вспыхнуло рукотворное солнце. Вряд ли сила этого взрыва измерялась килотоннами, скорее всего, какая-то разновидность объёмно-детонирующего боеприпаса. Отличная штука, врагов смело, да только и мы были слишком близко.
Спасло нас только то, что машина имела довольно плоский корпус, а потому не перевернулась. Когда ко мне вернулось зрение и слух (частично), я смог выглянуть. Не знаю, что за ракета использовалась, полёт занял всего минут восемь (ну, или запускали с какого-то близкого носителя, самолёта или корабля), удар пришёлся ювелирно в самый центр толпы. В радиусе примерно полукилометра была видна только выжженная земля, дальше стали попадаться изуродованные и обгорелые трупы, а ближе к нам валялись грудами почти целые, более того, часть оказалась жива и теперь они пытались прийти в себя.
Лом, едва открыв глаза, снова двинул транспорт вперёд, продолжая давить тела гусеницами. Броня была на полтора метра от земли забрызгана кровью и заляпана внутренностями, но это никого не волновало, всё равно потом бросим. Мы на финишной прямой, пусть она и выглядит, как зигзаг кардиограммы.
Но враг пока не думал нас оставлять. Снова послышались выстрелы, потом Никита несколькими очередями задавил огневые точки, калибр пулемётов серьёзный, даже кирпичная стена не защитит. Отдельно порадовало, что из окна второго этажа вывалился очередной гранатомётчик, так и не успевший сделать выстрел.
Но нашлись у них и другие средства против бронетехники. Старый добрый коктейль Молотова. Боец выждал подходящий момент, высунулся из окна и бросил нам навстречу. Кроме него, бутылки бросали ещё двое. Но неудачно, два костра заполыхали на дорожном полотне. А этот попал. Липкая смесь из нефтепродуктов и чего-то ещё разлилась по крыше. Внутрь пошёл дым, но, закрыв иллюминаторы, мы смогли это устранить. Остановить танк такой бутылкой можно, у танка есть воздухозаборники, потому как внутри двигатель внутреннего сгорания, которому нужен воздух. Здесь же был двигатель иного рода, который обходился без воздуха, он и в космосе работать будет. Опасность представляла температура, задымление и возможная детонация боекомплекта пушки. Я спешно начал перекладывать снаряды с той стороны, где полыхал огонь.
В какой-то момент показалось, что мы прорвались, что дальше нет противника, а потому осталось сделать последний бросок к пирамиде, до которой, по заверениям Башкина, оставалось всего три километра.
Но ничто и никогда не проходит так, как хочется нам. Миновав последнюю вражескую засаду, на которую ушли остатки пулемётных лент, мы въехали в сильно разрушенный район города, вместо бодрой езды по дороге, пришлось перейти на черепаший шаг, переваливаясь через груды битого кирпича, радовало только то, что пожар на броне погас, бензин сгорел, а больше там гореть нечему. Враг никуда не делся, в нас по-прежнему летели пули, но огневые точки были расположены далеко, попасть даже по человеку затруднительно, а в уязвимые места бронетехники и вовсе невозможно.
Когда Лом начал маневры с целью объехать большой завал, я попросил его притормозить. Очень неприятно слушать, как пули барабанят по корпусу, лучше потратить пару секунд, чтобы избавиться от опасности. К пулемётам осталось по десятку патронов, а вот снаряды к пушке ещё были. Наведение занимало от двух то десяти секунд, на заряжание уходило примерно столько же. В итоге, минутная задержка стоила нашим врагам пяти огневых точек, среди которых была и пулемётная. Снаряд, влетая в окно, просто разносил помещение, вырывая стену изнутри.