«Тише, тише, деточка, — зашептал он, — ты так кричала во сне, что разбудила дядю…» — «Пошел ты… — она нашла в себе силы грязно выругаться. — Убери руки, паршивый недоумок! Я сейчас позову мать…» — «А ее нет дома. Срочно вызвали в больницу. Ты, лапушка, уже спала. А папа пошел провожать да где-то застрял… Я хотел только поправить одеяльце…» Руку он все же убрал, и Марта лихорадочно натянула махровую простыню до носа. Сердце бешено колотилось, но страха больше не было, ее переполняло отвращение. «Закрой дверь с той стороны, и немедленно! — прошипела она. — Я завтра же расскажу родителям, что у тебя на уме!»
Валентин выпрямился, хмыкнул и вышел из ее комнаты…
— Почему всегда я? — в голосе Родиона прорезалось раздражение. — А ты сам разве не мог бы? Ты же дома? Значит, мне тащиться в Шауры, а потом… Хорошо, не заводись. Дай трубку маме, я с ней согласую.
Он притормозил и свернул к обочине. Марта краем глаза видела его тонкую, загорелую до черноты кисть. На тыльной стороне топорщились светлые волоски, пальцы крепко сжимали мобильный.
— Спокойнее, ма… Я понял. Да, отвезу Марту и мигом буду… Заберу тебя с Джульеттой и сразу же к тете Саше. Да не волнуйся ты, все будет нормально, я успею. Пока!
Он отключился и швырнул телефон на сиденье.
— Ну, что там еще стряслось? — Марта слегка потерлась щекой о его плечо.
— Маминой кошке худо. Придется срочно везти их в город к ветеринару…
Всю дорогу до дома Марта молчала. Не то чтобы обиделась — как-то стало не о чем говорить.
Кошачьей принцессе было хуже, чем ей. Любимице тети Инны, котенком привезенной из Бикина. Она знала, что в семье двоюродного брата жили сторожевой пес, кошка Джульетта и пара попугаев. Жених у Джульетты был приходящий — наглый угольно-черный беспутный котяра с драным ухом и шрамами на башке. С ним возились всю весну — лечили лишай и незаживающее ухо. Но при чем тут «тетя Саша»?
Она покосилась на Родиона. Он следил за дорогой, недовольно морщился, когда приходилось тормозить на красный, но ехал без особой спешки. Видно, смирился с тем, что сегодняшний вечер пропал вчистую.
Целую жизнь он прожил где-то далеко-далеко, даже не подозревая о ее, Марты, существовании, а знакомы они всего два года. И видятся редко. И как теперь ему втолковать, что в их доме обитает Чужой?
Первым делом Марта почувствовала его постоянное сосредоточенное присутствие, неотрывный взгляд и тяжелое дыхание. Затем ее сильная, неглупая и повидавшая жизнь мамочка, как последняя дура, стала отпускать маленькую дочь на прогулки со своим младшим братом. Особенно тогда, когда начался ремонт и в доме все шло вверх дном, стучало, гремело, передвигалось, а отец и дед по очереди дежурили в больничной палате, где после операции приходила в себя бабушка.
Чужой был на людях мед и сахар, и только облизывался, тайком поглаживая малышку то по спинке, то по крепенькой попке. И уж совсем невозможно было объяснить Родиону, какой ужас и отвращение вызывали у нее прикосновения Чужого. Да, она его боялась — тут уж ничего не попишешь…
Марте было уже семь, может, чуть больше. Валентин, случалось, забирал ее из школы. Дома в это время обычно никого не было, и он заставлял ее переодеться в халатик или спортивный костюм и аккуратно сложить школьные вещи. При этом торчал на пороге комнаты и не спускал с нее глаз, фиксируя каждое движение, как гремучая змея, готовая к броску.
Дальше шли обед и проверка уроков на кухне. Она покорно приносила дневник и тетрадки — хотя ни мать, ни отец никогда не совали нос в ее школьные дела. Валентин подзывал ее, усаживал к себе на колени так, что она оказывалась зажатой между краем стола и его корпусом, и слегка покачивал, будто баюкал. Марта вырывалась, но он не отпускал, со свистом дышал в затылок, одной рукой крепко прижимая к себе, а другой разворачивая липкую карамель. Она вопила: «Не хочу, отпусти меня!..», на что он отвечал скрипучим смешком…
На этом месте обычно приходило спасение. Из коридора доносился звук отпираемой входной двери — возвращался с работы отец. Марту мигом стряхивали с опротивевших коленей под елейное: «А мы тут домашние задания решили проверить!»
Она мчалась к отцу, изо всех сил обхватывала его колени, а потом, нехотя оторвавшись, забивалась в свою комнату. Если в этот день у нее была тренировка, Марта дожидалась, пока отец наскоро перекусит, и они вместе ехали в бассейн.