Нет, придется выспаться, а уж потом…
Концентрация спирта в мозгу достигла критической точки. Я завалился на бок и уснул в такой, казалось бы, непригодной для сна позе.
Сквозь дрему слышал, как кто-то ругался, тормошил меня, пытался что-то вложить в руку. Потом ругались, кажется, на кого-то еще. Потом стало плохо. Проснуться я не мог, и спать не мог, и вообще ничего не мог, даже сон смотрел, словно через грязное стекло. Снилось что-то из далекого моего прошлого. Какие-то унылые крестьяне в онучах, злобный усатый латник на лошади, скоморохи какие-то. Потом почему-то унтер-офицер в парадной форме, но без головы. И хохочущая девка в меховой шапке. У девки были раскосые глаза и кривая короткая сабля…
Просыпался долго, урывками, то и дело проваливаясь назад в сон. И память, которую я пытался проинспектировать, оказалась такая же лоскутная. Тем не менее удалось вспомнить кое-что про себя нынешнего (работал токарем, выгнали за пьянку, собираю бутылки, всю обстановку пропил, собираюсь выгодно продать квартиру) и про Верку (прибилась возле гастронома, спит тут, но сексом мы с ней не занимаемся, хоть я и хвастаюсь во дворе).
Когда удалось проснуться более-менее окончательно, в комнате обнаружилась не только Верка, но еще двое молодых людей, в отношении которых память была лаконична: «Классные пацаны!».
– Петрович! – обрадовался один из «пацанов». – Наконец-то!
Улыбка на его лице показалась неискренней. Второй «пацан» тоже выглядел неестественно приветливым. Он ничего говорить не стал, просто выхватил из-за пазухи и показал бутылку с салатового цвета жидкостью. И тут – честное слово, без моего участия! – моя рука взметнулась навстречу бутылке.
– Э, нет! – первый «пацан» перехватил руку и помахал перед моим носом какими-то бумагами. – Это мы уже проходили! Давай так: ты подписываешь бумажки, а потом гуляешь. Дэ-бэ-зэ?
«Пацаны» прямо лучились добродушием, но уж чего-чего, а таких улыбок я на своем веку… то есть на своих веках насмотрелся предостаточно. Именно с этим выражением придворные протягивали отраву государю, а казаки Ермака Тимофеевича предлагали медные тазы местному населению Сибири. Помню я, и как придворным был, и как местным населением…
Я упрямо мотнул головой. Говорить было нельзя. В желудке готовилось извержение. Стоит открыть рот…
Лица «пацанов» слегка изменились. Как будто совсем чуть-чуть, но даже туповатая с виду Верка тоненько попросила:
– Ребятки! Не бейте его, а? Он головой слабый. Он счас все подпишет, ага?
Мне пришлось напрячься, чтобы максимально быстро решить сразу две проблемы. Первая – «пацаны» и их подозрительные «бумажки». Вторая – тектонические процессы в желудке. Опыт подсказывает, что иногда такие проблемы неплохо уничтожают одна другую.
Я кивнул и протянул руку к договору.
– Молодец! – сказал первый «пацан», и оба они заметно расслабились.
Я взял документ. Это оказался договор о купле-продаже квартиры. Уже по сумме было понятно, что подписывать это нельзя ни в коем случае. Но и не подписывать нельзя, потому что изметелят основательно. Буду лежать, как овощ, и мучиться. Ну что ж, извините, пацаны.
– А где тут подписываться? – хотел сказать я, но после «А» последовал такой грандиозный фонтан, что собеседники отскочили на несколько шагов.
Договор оказался в полной негодности.
«Пацаны» перестали корчить из себя старых школьных приятелей. Первый заорал:
– Га-а-адство!
Второй вытащил из внутреннего кармана кастет.
Верка заголосила. Я покаянно оттирал договор, невнятно мыча.
– Хрен с ним, – процедил первый «пацан», и второй с некоторым разочарованием убрал кастет в карман. – Завтра придем. И не дай бог!
Гости ушли, не попрощавшись.
Осталось выпроводить и некоторых из хозяев.
– Вера, – сказал я и внутренне содрогнулся от этого голоса, – сбегай до магазина.
– Так денег нет, миленький! – Верка вытащила из-за батареи темную тряпку и принялась отчищать мою одежду, хотя тряпка от одежды по цвету не отличалась.
– Так найди! – рявкнул я.
Чужая память похвалила меня. Именно так и надо было поступать с этой бестолочью. Верка вжала голову в плечи и выскочила за дверь. Я попытался захлопнуть за ней замок, но затея провалилась из-за отсутствия последнего. Пришлось выламывать рейку из шкафа и подпирать дверь, благо открывалась она внутрь.
Затем я попытался принять душ. Это удалось осуществить не сразу. Для начала я потратил часа два на чистку ванны и заодно – на приведение в рабочее состояние унитаза. Верка уже успела вернуться, ломилась в двери, чем-то призывно булькала и что-то причитала. Я не реагировал.