Подражая его резкому голосу, она сказала:
— Сыновья Адамсов обладают острым умом, но откровенны ли они, влюбчивы и искренни?
— Я слишком искренен в ущерб самому себе, мисс Абигейл, искренность создает мне врагов. Уверен, что могу быть любящим. Но у меня было так мало возможностей.
Абигейл не заметила, как сзади к ним подошли Мэри и Ричард. Она вздрогнула, когда Мэри сказала:
— Лучше вернуться до наступления прохлады.
Она поднялась. Настроение было испорчено.
Порыв ветра с юга взбаламутил воды залива. Ричард Кранч оказался настолько подвержен морской болезни, что Джон Адамс направил плоскодонку к острову Хэнгмен, на две мили ближе к берегу материка. Кранч свернулся клубком на прибрежной траве и быстро заснул. Адамс отыскал место, не столь продуваемое ветром, снял пальто и закутал в него Абигейл, пытаясь обернуть им ее плечи и не подавая вида, что держит ее в своих руках. Солнце уже спускалось за горизонт, но ей было тепло и удобно.
— Я знаю, что Ричарду неприятно, — сказала Мэри спустя некоторое время, — но мама беспокоится. Возможно, она боится, что мы утонули около Хьюс-Нека.
Джон заставил Ричарда подняться, уложил его в лодку так, что голова лежала на коленях Мэри. Абигейл, укутанная в пальто Джона, сидела по другую сторону, наблюдая игру его мускулов, плеч и спины, когда он, работая веслами, вел лодку сквозь белое молоко тумана. Она не считала его очень сильным мужчиной, а до прошлой недели даже не думала о нем. И тем не менее ее восхищала мощь, с какой он вел тяжелую лодку наперекор ветру и водяной стихии. Эта картина стояла перед ее глазами и после того, как она улеглась в свою постель под теплое пуховое одеяло, выпив приготовленный отцом горячий чай и выслушав страстные упреки матери, что глупо рисковать своим здоровьем, пускаясь на безрассудные авантюры.
— Ты права, мама, не следовало на исходе осени выходить на лодке в залив.
Она почувствовала угрызения совести в следующий вечер, узнав от Ричарда Кранча, что Джон Адамс простудился. Она вновь ощутила бархатистость его пальто, которым он заботливо укутывал ее.
— Надеюсь, он не сильно заболел?
— Всего лишь приступ ревматизма. Он жалуется также на расстройство желудка и болезненные колики. Вы знаете, ведь он склонен к ипохондрии.
— Не ожидала.
— Это результат чтения книг. И письменных занятий. Кажется, он считает своим долгом написать две страницы, прочитав одну. Слишком усиленная учеба вредит пищеварению и ведет человека к краю гибели.
Озадаченная Абигейл сказала:
— Я попрошу дядюшку Тафтса сварить кувшин снадобья против простуды, если вы согласитесь отвезти его в Брейнтри по пути домой.
Она пригласила брата Билли и, выйдя через парадную дверь и пройдя через отцовский, в это время года не засаженный огород, обнесенный штакетником, оказалась в поле. Через открытые ворота скотного двора были видны две коровы из числа принадлежавших семье Смит, склонившиеся над кормушкой. Абигейл и Билли прошли по утоптанной дороге Норт-стрит, между Беринг-Хиллом и Грейт Оук-Хиллом, мимо дома Уитманов и Митинг-Хауз, где Чёрч-стрит поворачивала на север. Здесь ее двоюродный дядюшка доктор Коттон Тафтс держал свою контору и лавку.
Она постояла некоторое время, затем откинула капюшон назад, посмотрела на светлое небо Массачусетса, прозрачно-чистое и яркое, омытое предзакатным дождем, и почувствовала, как по ее жилам струится животворный поток крови. Она вдыхала сладкий аромат затянувшегося дождя, могучих дубов на холмах, острый запах свежескошенного сена на соседних фермах: Баррела — на ближайшей дороге к Милл-лейну; старого дома Элиша Джонса с необычно высокой крышей совсем близко — наискосок; Джемса Хэмфри — чуть поодаль, на тропе Дуксбери. Она уловила запах обгоревшей древесины и кованого железа, доносившийся из кузни лейтенанта Ярдли Ловелла за двором Баррела, у поворота на Милл-Лейн.
Она испытывала глубокую привязанность к Уэймауту. Ее домом была вся деревня, а не только приход священника. Она побывала во всех хижинах много раз, когда приглашали священника по случаю рождения, смерти или когда ее дядюшке Тафтсу предстоял визит к больному и он хотел, чтобы его кто-нибудь сопровождал. Она остановилась, зажмурив глаза.
— Почему ты закрыла глаза? — спросил Билли.
— Это особый способ созерцать, Билли. Я как бы рисую себе карту Уэймаута: прямо к югу от нас холм Холлоу, за ним пруды Уитмана и Уортлбери, на дороге в Плимут в направлении реки Манатикьот дом Джона Уайта, следующий за ним Томаса Уайта, потом таверна Арнольда и через дорогу…