— У меня есть и другое достоинство, Нэбби. Я далее больше фермер, чем проповедник.
С ранней весны до уборки урожая осенью Абигейл видела его в работе: в домотканой одежде и высоких сапогах, он склонялся над плугом, в который были впряжены волы, шагал за бороной, подрезал яблони и груши, собирал урожай. Она наблюдала, с каким желанием он возводил каменную ограду, расширял хлев, выкорчевывал березы и ели, расчищал площадку для нового сада, и могла заключить, что работа от зари до заката доставляет ему удовольствие.
Уильям Смит был сыном преуспевающего морского капитана в торговой семье из Чарлзтауна, что находится по другую сторону реки от Бостона. В семье хранилась превосходная коллекция столового серебра. Уильям владел хорошей фермой, и, когда дьяконы Уэймаута призвали на свою кафедру этого двадцатисемилетнего мужчину, обязавшись выплачивать ему ежегодно сто восемь фунтов стерлингов и обеспечивать дровами, он обрел независимость, заказывал обувь и одежду у лучших мастеров Бостона. В 1738 году, за два года до женитьбы на Элизабет Куинси, он выкупил удобный дом и пасторский надел за наличные средства, предпочтя пользоваться домом на правах владельца, а не на правах предоставленного конгрегацией, не взимавшей плату.
Ее взгляд устремился на отца, стоявшего в своей длинной черной сутане с накрахмаленным белым воротничком и манжетами за простой деревянной кафедрой, возвышавшейся на платформе. Когда перестраивался молитвенный дом, церковные старосты отклонили предложение пастора сделать ее более низкой и покрасить спинки скамей, которые были так высоки, что виднелись лишь головы прихожан. Сиденья были жесткими и узкими, как полки в чулане. Но пуритане — предки Абигейл были твердо убеждены, что молитвенные собрания проводятся не ради удобства. Она прислушалась к отцовскому басу, когда он читал из Послания евреям в Новом Завете: «Ибо не неправеден Бог, чтобы забыл дело ваше и труд любви, которую вы оказали во имя Его, послуживши и служа святым».
Она подумала, как схожи трое совершенно различных мужчин: ее отец, кузен Коттон и Джон Адамс. Все они — бунтари: ее отец недоволен поведением священников; Коттона приводит в ужас ограниченность врачей, а Джона Адамса — то, что он называл «изобилием крючкотворов». Во время Великого пробуждения,[8] за пару лет до рождения Абигейл, когда самозваные «великие странники» потрясали Новую Англию проповедями о возрождении веры, вводя в неистовство прихожан и вызывая приступы эпилепсии у тысяч участников собраний на открытом воздухе, а многие видные священники во главе с Джонатаном Эдвардсом помогали проповедникам возрождения, Уильям Смит выступил против, несмотря на опасность лишиться работы и сана. Примкнув к ассоциации священников, основанной Чарлзом Чаунси, и поддержав его книгу «Своевременные мысли», преподобный мистер Смит энергично боролся в Уэймауте за целостность своей конгрегации, за ее достоинство и приверженность выбранному вероисповеданию.
Голос отца объявил номер заключительного гимна. Все встали, откидные сиденья поднялись со стуком. Многие гимны молитвенника были такими продолжительными, что для их исполнения требовался целый час, но преподобный мистер Смит всегда выбирал самые короткие, учитывая, что прихожане не в состоянии спеть длинную мелодию и они были благодарны выбору священника.
Повернувшись к выходу, Абигейл увидела Джона Адамса, его круглое краснощекое лицо. Он стоял рядом с Коттоном Тафтсом, певшим с воодушевлением. Она была поражена их присутствием на службе в Уэймауте. Абигейл не видела Джона и не слышала от него ни словечка с тех пор, как две недели назад послала ему рецепты кузена Коттона. Он явно предпринял трехмильную поездку в Уэймаут не ради совета врача: он выглядел совершенно здоровым.
К моменту, когда она завершила череду взаимных воскресных приветствий, Джон Адамс удалился вместе с семейством Тафтс. Абигейл была огорчена, что упустила Джона.
Чай во второй половине дня в Уэймауте был светским мероприятием. За чаепитием встречались друзья и родственники; они ели свежее печенье, цукаты и орехи, запивая ароматным чаем, обменивались последними новостями и обсуждали насущные проблемы, такие, как образование нового графства, отделяющегося от Суффолка, или блестящую защиту молодым адвокатом Джеймсом Отисом интересов колоний от пагубных постановлений британских властей. По воскресеньям в доме преподобного мистера Смита вместо ужина подавали чай с закусками.
Для миссис Смит это был «звездный час». В доме собиралось около сорока прихожан: здесь были члены семейств Хэмфри, Ловелл и Торр, проживавшие к северу от Бэк-Лейн, дьякон Джошиа Уотерман, владевший землей по обе стороны дороги от пруда Уайтман до Хэнгхэм-Лейн, и члены семьи Бикнелл, жившие за домом Уотермана в конце Шип-стрит. Аппетитный набор кексов всегда привлекал добрую компанию.