— Его величество соблаговолил приветствовать тебя, моя дорогая миссис Адамс. Все в гостиной наблюдали, как поведет себя король по отношению к тебе. К вечеру об этом будет знать весь Лондон.
— У меня получилось не столь хорошо с королевой.
— Она говорила с тобой так же сердечно, как с другими, а это важно. Из сегодняшнего приема можно сделать довольно уверенный вывод, что королевская чета и министры хотели бы относиться к Америке, как к другим иностранным государствам. Это то, что нам как раз нужно, и ты внесла в это свой вклад.
Абигейл вздохнула:
— О, дорогой, это означает, что я должна присутствовать на церемониях дважды в месяц летом и каждую неделю во время зимнего сезона?
— Да, так. Большая часть жизни дипломата тратится на соблюдение протокола. Без протокола мы никогда бы не добились соглашения с Англией.
— Подаю в отставку. Знаешь ли ты, что ни мне, ни Нэб не разрешено надевать то же самое платье дважды в год? Не стану говорить, сколько стоили нам эти платья.
— Я смирился с мыслью, что мы вернемся домой банкротами. Но если я смогу приехать с надежным торговым договором в руках, то не стану возражать.
Мебель прибыла в полной сохранности. Абигейл быстро расставила ее по местам, чтобы покинуть дорогой отель. Ее порадовал хороший вкус Джона.
Ей особенно понравилась кровать с покрывалом цвета зеленых яблок, три стула, обтянутых зеленым бархатом, письменный стол с зеркалом и секретер, который она поставила в комнату Нэб. В качестве подарка от отца она поместила в этой комнате книги английских поэтов, изданные компанией Белл, и переплетенное в кожу Полное собрание сочинений Шекспира. Абигейл поразила расточительность Джона, который купил комплект обтянутых красным бархатом стульев для столовой, а также зеленый диван и глубокие кресла для гостиной.
Обставив дом, Абигейл занялась поисками прислуги. Ей казалось невероятным, что в Лондоне потребуется больше слуг, чем в Отейле, и к тому же платить им придется намного больше. Она нашла дворецкого, в его обязанности входило следить за наличием вин, заниматься закупками, наблюдать во время приемов за состоянием стола и буфетов, полировать столовое серебро, а также командовать другими восемью-девятью слугами. Его называли «мистер» не только слуги, но и члены семьи Адамс. Следующей по рангу шла горничная: она причесывала женщин, следила за постельным бельем, а в остальное время занималась шитьем; далее шел повар и за ним уборщица. Дворецкий предположил, что Абигейл потребуется еще трое слуг — экономка, прачка и швейцар.
У семьи Адамс должен был быть также ливрейный лакей, и пришлось заказать ливрею для Брислера, поскольку нельзя было выезжать в карете без двух лакеев. Джон привел кареты в первоклассное состояние, дополнительно расходуя на лошадей и кучера пятьсот долларов в год.
Однажды, когда Джон находился у друга на чае, кучер напился до положения риз, упал с козел, разбив два фонаря и расщепив переднюю поперечину кареты. Работавший в паре с Брислером ливрейный лакей-немец не понимал английского языка, но был честным и спокойным парнем и поэтому Абигейл решила оставить его. Ей не хватало Джонни. Он мог бы взять на себя многие мелкие дела и особенно учет расходов. К тому же он освоился с психологией торговцев, а она обнаружила, что в Лондоне в не меньшей степени, чем во Франции, мясник недовешивал мясо.
Джон и Абигейл изо дня в день ждали от Джонни весточку о том, что его судно прибыло в Америку и он добрался до Брейнтри. Но проходили недели, а сведений о нем не было.
Неопределенность финансового положения она скоро почувствовала. Конгресс не восстановил первоначальный более высокий оклад Джона.
Чтобы найти средства на свои вечерние платья, она попыталась экономить на питании. Поскольку ей не удалось убедить дворецкого быть бережливым при закупках, она стала покупать продукты сама, отправляясь, как в Бостоне, каждое утро на рынок за свежими фруктами, овощами и рыбой. Расходы резко сократились, но поползли слухи, а в газетах появились заметки о том, как миссис Адамс ездит в своем экипаже на рынок. Джон мягко заметил:
— Боюсь, дорогая, что мы не можем позволить себе такую бережливость.
— Понимаю, — грустно ответила Абигейл, — но газеты также намекают, что американский посланник до сих пор не дал обеда другим посланникам.
— Это не личные нападки, а нападки на представителей Америки. Газеты получают четырнадцать — девятнадцать долларов за полдюжины строчек оскорбительных очерков. Платят те, кто хотел бы поставить Америку на колени. Теперь нам понятно, почему король Георг относился по-глупому к американским колониям, толкал их к войне и независимости в то время, как они хотели оставаться лояльными и любящими англичанами. Он, видимо, был окружен плотной стеной придворных, министров и советников, сквозь которую не могла пробиться правда об Америке. Однако они правы в одном: мы должны дать обед посланникам, сколько бы это ни стоило.