Джонни шептал ей на ухо:
— Не было никакого транспорта. Целых два дня, когда вы были уже здесь… Я повторял строку из «Ричарда Третьего»: «Коня! коня! Королевство за коня!» Но, мама, я могу провести с тобой и папой целый месяц. Мистер Парсонс сказал, что я занемог, переучившись.
Дом Борланда в Брейнтри после дворца в Отейле и здания на площади Гровенор оказался не таким, каким она помнила его. Низкие потолки превращали дом в подобие курятника. Коттон Тафтс продолжил постройку крыла, предназначенного для кухни, основу которого заложил Ройял Тайлер. Были построены одна спальня на втором и две на третьем этаже.
Коттон стремился ускорить ремонт и закончить его к приезду Джона и Абигейл, но не успел. Когда Абигейл прибыла в Брейнтри, в доме сновали плотники, каменщики и маляры. Ящики с мебелью, не вскрывая, пришлось затащить на чердак.
Недовольная кухонной пристройкой, она просила плотников переделать ее, а также прорубить большие окна в стене комнаты, отделанной панелями красного дерева. Эти окна по обе стороны камина выходили в залитый солнцем западный сад, где она высадила розы, привезенные из Англии. Когда окна были готовы, она закрасила темные деревянные панели белой краской. Джон смастерил полки для книг в бывшей столовой, и она стала его библиотекой. Спальни были оклеены новыми обоями. Открыв ящики на чердаке, они обнаружили, что за время восьминедельного плавания со стульев осыпалась позолота, а часть обивки покрылась плесенью. Абигейл возмущалась:
— Не нужно было тащить сюда эту мебель.
За три недели они сделали дом пригодным для жизни, перевезли в него свою двуспальную кровать и секретер Джона из прежней конторы. В пятницу 11 июля 1788 года Джонни исполнился двадцать один год. В связи с этим ожидался приезд родственников.
На заходе солнца Джон с тремя сыновьями выкупались в ручье. А для Абигейл Эстер налила в кухне воду в старинную дубовую бочку. После мытья члены семьи надели свои лучшие одежды, уселись на стулья, обтянутые красным дамастом, а Джонни на бархатную софу и подняли в честь героя дня бокалы с мадерой.
Семья Адамс гордилась Джонни. Лучший студент в своей группе, он был удостоен чести произнести обращение Фи Бета Каппа в сентябре в Кембридже перед нотаблями Новой Англии. Восприимчивый Джонни подражал своему отцу интонацией и жестами.
— Итак, Джонни, чувствуешь себя мужчиной? — спросил Джон.
Джонни ответил с усмешкой:
— Возмужалость снимает с меня ярмо родительской власти, которое я никогда не чувствовал, и ставит на ноги, но они еще не столь крепкие, чтобы твердо стоять на них.
Чарли и Томми боготворили Джонни, но повадки сыновей были такие разные, словно их произвели на свет разные родители. Веселый, с жизнерадостным юмором, Чарли, был самым красивым из трех мальчиков и осознавал это. Он считался любимцем в танцевальном классе Хаверхилла, когда жил в семье Шоу. Поговаривали, что он водит в Бостоне дружбу с любителями игр, выпивок, флирта с женщинами. Самым серьезным и спокойным был Томми, а Чарли — забавным и склонным к озорству.
Брислер объявил, что обед подан. Они прошли через прихожую и библиотеку, где некогда была столовая. В помещении пахло свежеоструганными досками, из которых Джон смастерил полки, где были аккуратно расставлены сотни книг. Стол Абигейл привезла из Лондона, он был накрыт лучшей семейной скатертью и сервирован серебряными блюдами и французским стеклом. Сыновья встали полукругом, желая помочь матери сесть за стол. Эстер принесла из кухни сочный ростбиф.
В тот момент, когда они смаковали французское вино, Джонни задал волновавший семью вопрос:
— Отец, ты решил, чем займешься?
Взгляды всех устремились к хозяину дома.
— Что со мной будет? В моем возрасте это вроде бы не вопрос, но он есть. Скажу вам, сыновья, видимо, вашего отца не так уж высоко ценят или уважают в нашей стране. Я почти выключен из событий.
— Но, папа, — вмешался Томми, — помнишь пушки, колокола, губернатора Хэнкока и встречавшие тебя толпы?
Джон поколебался, а затем решил раскрыть сыновьям истину:
— Пусть вас не обманывает мой давний друг Хэнкок. Он организовал спектакль, чтобы замаскировать тот факт, что считает меня соперником. Любой пост, к которому я могу стремиться, он хочет держать под своим контролем.
— А ты стремишься, отец? — спросил Чарли.
Абигейл прислушалась к рассуждениям мужа, отказавшегося принять назначение в Конгресс.