– А деньгами ее снабжали поклонники? – спросил он негромко. – Или она имела обыкновение грабить их сразу после убийства?
– И то, и другое, я полагаю, – отозвался Исидро. – Да ей много денег и не требовалось. Только платить за жилье, где бы она могла хранить свои вещи. Но конечно, она бы никогда не рискнула спать здесь. У квартирной хозяйки обязательно бы возникли вопросы. И первый, естественно: почему днем ставни наглухо закрываются?
– Поэтому кладбище Хайгейт, – пробормотал Эшер, беря со стола счет от портного и разглядывая его сначала с одной стороны, потом с другой.
– Пристрастие вампиров спать среди мертвых, – сказал Исидро, стоявший у двери, скрестив руки на груди, – происходит вовсе не от любви к трупам (хотя я слышал, что многие вампиры так называемых готических времен почитали это чуть ли не своей обязанностью), а просто потому, что в склепы нет доступа солнечному свету. А какие-либо ночные встречи опасности не представляют.
– Я думаю, – заметил Эшер. – Особенно если кто-нибудь затеет ограбление могилы. – Он сосредоточенно сортировал карточки, записки и приглашения, которые вынимал из-за зеркала, складывая их в старомодный, шитый бисером ридикюль, с тем чтобы ознакомиться с ними подробнее на досуге. – А вы, как я понимаю, живете на проценты с банковских вкладов?
– Это не должно вас интересовать.
Эшер выдвинул ящик столика. Запах древней пыли и истлевшей бумаги защекотал ноздри. Ящик был заполнен желтыми хрупкими счетами, письмами, набитыми в распухшие конверты с неразборчивыми рукописными пометками взамен марок или штампов и бумагами давно лопнувших банков.
– Меня интересует, как я получу деньги для предстоящих розысков.
Исидро разглядывал его несколько секунд из-под приспущенных ресниц, словно размышляя, в самом ли деле Эшера интересует именно это. Затем повернулся и принялся вытряхивать на столик содержимое ридикюлей различных эпох, стилей и степени сохранности. Он высыпал пачки банкнот или выплескивал струйки золота или серебра так, словно уже само прикосновение к деньгам было ему отвратительно.
«Истинный идальго времен Реконкисты, – подумал Эшер, позабавленный зрелищем. – Провести три с половиной столетия среди торгашей и промышленников – и нисколько не измениться!»
– Этого достаточно?
Эшер порылся в деньгах, выбирая банкноты не более чем двадцатилетней давности, а из золота взял только монету с профилем Георга III – как сувенир.
– Теперь следующее, – сказал он. – Поскольку Лотта была четвертой по счету, то вряд ли убийца начал свои исследования с нее, хотя, может быть, что-нибудь обнаружится в этих бумагах – имя последней жертвы, адрес, что-либо еще. Я бы хотел осмотреть комнаты других – Кальвара, Кинга и Хаммерсмита, – а также побеседовать с друзьями Кинга, о которых вы упоминали…
– Нет.
– Как хотите, – сухо сказал Эшер, выпрямляясь и задвигая ящик. – Только не ждите в этом случае, что я найду убийцу.
– Вы найдете убийцу, – отрезал Исидро, и голос его был смертельно тих. – И найдете вы его быстро, до того как он убьет еще кого-нибудь. В противном случае вы подвергнете себя и вашу леди серьезной опасности. То, что вы хотите знать, не имеет никакого отношения к вашим поискам.
– Ни вы, ни я не знаем пока, что имеет отношение к моим поискам! – Эшер почувствовал приступ бешенства, как в те дни, когда чины из министерства иностранных дел, понятия не имевшие об условиях, в которых приходилось работать, требовали от него немедленных результатов. На секунду ему захотелось взять Исидро за худое горло и встряхнуть – не только из страха за Лидию, но и за приказ делать кирпичи без соломы. – Если уж я согласился выполнить то, о чем вы просите, то будьте добры сообщить мне…
– Я сообщу вам то, что сочту нужным. – Вампир не шевелился, но Эшер чувствовал, что тот готов ударить и что удар этот будет неотразим и, скорее всего, смертелен. Ничего не изменилось в голосе Исидро, холодном и вялом, как яд. – Я предупреждаю вас снова: вы играете сейчас со смертью. Установленные мною ограничения служат как вашей, так и моей безопасности. Постарайтесь не нарушать их… Поймите меня, Джеймс, ибо я вас понимаю. Я понимаю, что вы намерены работать на меня до тех пор, пока не найдете способа безнаказанно меня уничтожить. Меня и всех мне подобных. Далее. Я мог бы подыскать человека достаточно тупого и достаточно продажного, который бы даже не поинтересовался, кто я такой. Я бы просто приказывал ему: найди мне то, найди мне это, а результаты представь сегодня. И он бы не задавал никаких вопросов. Но это, к сожалению, не выход. Щит не делают из мягкой древесины, для этого выбирают самые твердые породы. Хотя, конечно, с ними больше хлопот.