-- Итак, она не почувствовала, что крышка снята, несмотря на все возможности вампиров. Я немного удивлен: обивка не повреждена, то есть Лотта даже не пыталась сесть..
Рука Исидро в черной перчатке легла на угол гроба рядом с лицом Эшера.
-- Сон вампира отличается от человеческого, -- мягко заметил он. -- Мои друзья думают, что наши ментальные способности утомляют мозг. Сам я полагаю, дело в том, что. в отличие от людей, мы существуем исключительно благодаря силе воли. Но так или иначе, а Лотта не проснулась.
-- Или, может быть, -- сказал Эшер, поднимая из обугленной груды маленький осколок кости, -- она была уже мертва, когда плоть ее воспламенилась.
Вампир улыбнулся иронически.
-- Когда ее плоть воспламенилась, -- заметил он, -- Лотта была мертва уже сто шестьдесят лет.
Эшер рассматривал обломок в луче фонаря.
-- Осталось немного, но царапины видны отчетливо. Это один из шейных позвонков, ее голова была отрублена. А рот мог быть набит чесноком...
-- Обычное дело...
-- Но не в 1907 году! -- Эшер установил фонарь на угол гроба и достал из кармана платок -- обтереть обугленный позвонок. -- Это означает, помимо всего прочего, что убийца проник в склеп, открыл гроб, отделил голову и лишь после этого открыл дверь, дабы дневной свет уничтожил плоть. Иными словами, он знал, что делает. Я полагаю, Лотта не первая жертва?
-- Нет, -- сказал Исидро, бесстрастно глядя поверх плеча Эшера, в то время как тот вновь принялся просеивать золу, украшения и деформированные кости. Шафранный свет играл на гранях драгоценных камней и краях закопченного металла. Пальцы Эшера раскапывали, отбрасывали, ища некую вещь, которой здесь просто не могло не быть.
-- Другие жертвы тоже были найдены обезглавленными? Или с пронзенным сердцем?
-- Не имею понятия. Найденные тела были сожжены солнцем точно так же. Это существенно?
-- Это могло бы открыть нам -- особенно состояние первого найденного вами тела -- знал ли убийца изначально, что ему надлежит делать с вампирами. С настоящими вампирами, а не просто с лунатиками, которые спят в гробах.
-- Я вижу.
Эшер не отказался бы узнать: может быть, он и в самом деле видит с закрытыми глазами? Что-то несомненно видит...
-- А у вас у самого есть какая-либо версия?
-- За версии я плачу вам.
Эшер раздраженно скривил рот.
-- Есть вещи, которые вы мне не сообщили.
-- Множество вещей, -- спокойно согласился вампир, и Эшер, вздохнув, решил не настаивать.
-- Она играла со своими жертвами?
-- Да. -- В голосе вампира скользнуло отвращение.
("Вульгарная кокни, -- подумал позабавленный Эшер, -- едва ли была по вкусу благородному идальго и придворному Филиппа II".) -- Она любила богатых молодых людей. Она могла играть с ними неделями, встречаясь с ними, позволяя им приглашать себя на ужин (есть она там, конечно, не ела -- достаточно было иллюзии), в театр, в оперу -- и вовсе не потому, что понимала хоть что-нибудь в музыке, как вы сами догадываетесь. Она не могла питаться ими постоянно и, подобно нам всем, существовала за счет неимущих классов. Но ее радовала мысль, что эти глупые юнцы развлекают свою убийцу, а то и влюбляются в нее. Ей это доставляло удовольствие. Она смаковала ужас, возникавший в их глазах, когда они наконец видели клыки. Многие вампиры так поступают.
-- И вы тоже?
Дон Симон отвернулся; искорка неудовольствия мелькнула в его глазах.
-- Когда-то и я тоже. Вы уже закончили осмотр?
-- На сегодня -- да. -- Эшер выпрямился. -- Я могу вернуться сюда днем; тогда будет больше возможностей осмотреть все как следует. Где были ее апартаменты?
Исидро колебался, но Эшер настаивал:
-- Она бы не могла нанизывать поклонников, как бусы, в течение ста лет, не меняя при этом наряда.
И он предъявил вампиру ключ, найденный им в золе.
-- Да. -- Исидро бесшумно скользнул к выходу и поднялся по ступеням, пока Эшер закрывал окованную железом дверь подземелья.
Земля за порогом была сплошь покрыта палой листвой; тридцать лет прошло с тех пор, как семейство Бранхэймов благополучно вымерло, предоставив фамильную усыпальницу к услугам ныне покойной Лот-ты. Ночной воздух был тих и влажен. Плащ облекал стройную фигуру вампира, напоминая совершенством складок мраморные одеяния статуй. Капюшон плаща был откинут, но глаз Исидро видно не было -- глазные впадины заливала густая тень.
-- Лотта принадлежала к тому сорту женщин, которым понятие вечности представляется в виде бесконечного гардероба... Я побывал у нее вчера, когда обнаружил... это. -- Исидро указал на усыпальницу.
Эшер тем временем задвинул заслонку фонаря и в полной темноте двинулся по влажной, закутанной в туман аллее между двумя рядами гробниц. Стальные пальцы вампира взяли его за локоть, направляя беспомощного спутника в непроглядный мрак. Эшер понимал, что, пока он нужен Исидро, опасность ему не грозит, но все же решил на будущее пореже попадать в подобное положение.
-- Как случилось, что вы это обнаружили? -- спросил он, когда они, миновав аллею, направились к массивным воротам кладбища. -- Вы же утверждаете, что не поддерживали отношений с Лоттой. Зачем вам понадобилось приходить в ее склеп?
-- Чувствую, что я успел попасть под подозрение. -- Взгляд дона Симона был откровенно насмешлив. -- Я невиновен, милорд, -- я, как это принято говорить в романах, в момент преступления был у себя дома и крепко спал.
Эшер невольно усмехнулся.
-- А свидетели у вас есть?
-- Увы, нет. По правде говоря, -- продолжал Исидро, -- я был встревожен уже тогда. Вампир по имени Валентин Кальвар, француз, не показывался две-три недели подряд. Я подумал, что его поразил какой-то недуг, -- Кальвар недавно появился в Лондоне (по нашим, разумеется, понятиям), плохо знал расположение возможных укрытий и вообще условия городской жизни. От этого легко впасть в депрессию, почему, собственно, вампиры и не любят путешествий. -Складывалось впечатление, что Исидро собирался сообщить еще кое-что о вампире Валентине Кальваре, но потом передумал и просто продолжил: -- Я думаю теперь, что он-то и был первой жертвой, хотя ни тела, ни выгоревшего гроба мы так и не нашли. Впрочем, никто из нас не знал, где он спит... Но восемнадцать дней назад одна... из моих друзей... пришла сказать мне, что убит еще один вампир -- наш общий друг. Она была испугана, хотя такое могло произойти и случайно -- к примеру, многие наши укрытия, располагавшиеся в древних подвалах, были взломаны, когда строили метрополитен. Кстати, тот вампир (его звали Дэнни Кинг) спал как раз в таком подвале. Кто-то вскрыл окна и снял крышку с гроба.
В лунном свете, просеивающемся сквозь туман, лицо Исидро было тихим и отстраненным, как лица выступающих из кладбищенского мрака статуй. Тесная, как каньон, сжатая стеками склепов аллея окончилась обсаженной деревьями лестницей. Вампир на минуту умолк, стальные пальцы, придерживавшие Эшера за локоть, разжались.
-- А спустя дней десять Лотта и ее друзья сказали мне, что посетили жилище вампира Эдварда Хаммерсмита, что обитал на Хаф-Мун-стрит в особняке, принадлежавшем еще его отцу (когда тот был жив), и обнаружили, что ставни открыты, а гроб наполнен золой и костями. Так об этом узнал я.
-- И ни Кинг, ни Хаммерсмит даже не сделали попытки выбраться из гроба?
-- Нет, -- сказал Исидро. -- Но с момента смерти Кальвара убийца понимал, за кем он охотится.
-- Вопрос в том. -- заметил Эшер, -- знал ли он это раньше.
-- Мы уже думали над этим. Вряд ли кто-то выслеживал нас по-людски -медленно, никак не решаясь поверить, что его близкие стали добычей вампира. Это ведь только благодаря совпадению муж героини любопытного романа мистера Стокера замечает вампиров, охотящихся за женой и ее другом, да еще и делает правильное умозаключение. Большинство людей до этого не додумываются. Даже когда вампир беспечен и факты говорят сами за себя, человек предпочитает "логическое объяснение"... Я нахожу типичным, -- добавил он, когда они вступили в гулкий мрак крытой террасы с кирпичными склепами и мраморными досками из скромных памятниках, -- что вампиризм изображается как зло, пришедшее в Англию откуда-то извне и совсем недавно, словно коренной британец вампиром стать не может. Мистеру Стокеру, видимо, и в голову не приходило, что вампиры могут обитать и в Лондоне.