— А вас вроде никто не приглашал! — гаркнул Климентий. — Пошли вон отсюда, беспредельшики! Что, погоны надоели?
— Нет, — сказал Беляев.
Автомат в его руках коротко простучал. Очередь отшвырнула Климентия. С неописуемым изумлением на лице он грузно осел. Гортанно закричал Арчил. В руке его непонятно откуда появился пистолет, но выстрелить он не успел. Голова его взорвалась фонтаном крови и осколков костей. Махоня кинулся к окну и словно споткнулся на бегу, согнулся, сунулся лицом в бархатную портьеру, боком повалился на пол…
Ничего этого Перлов не видел. Он скрылся за служебной дверью еще до того, как прозвучали первые выстрелы. Безошибочный инстинкт зверя, помогавший ему всегда, позволил и теперь ощутить запах неминуемой смерти. Перепрыгивая через коробки, бидоны и ведра, он помчался к узкой лестнице в подвал. Перлов не собирался пользоваться запасным выходом, он чувствовал, что опасность поджидает его и там. Сейчас нужно было просто забиться в самый дальний угол, затаиться, отлежаться.
Теплом ресторан Климентия снабжала собственная котельная. Начало отопительного сезона было еще впереди, и куча заготовленного на зиму угля высилась до потолка, занимая почти весь подвал. Перлов забрался на самый верх и принялся, ломая ногти, рыча и щелкая зубами, быстро рыть возле стены глубокую нору.
За последние четыре месяца Нестеров впервые вдыхал воздух Земли. Стояла ранняя, очень холодная весна, снежные сугробы по обеим сторонам отчищенной от снега дороги возвышались эверестами. Даже в этом морозном воздухе Нестеров ощущал знакомые и уже слегка забытые валдайские запахи, вызывавшие очень сложные, смешанные чувства, где печаль утраты соседствует с тревогой, а тоска по старому дому с желанием поскорее возвратиться в дом новый. Настоящий, новый дом Нестерова был теперь на Земле Гусставсона. Там была его работа, его друзья, там его ждала Марина.
Здесь Нестеров был как бы в командировке. Вместе с Гонтой и Погодиным они встречали и готовили к переправке очередную партию переселенцев. Многие приезжали на своих машинах, караван которых выстроился сейчас на дороге, иные приходили пешком, неся на плечах нехитрый скарб. Место перехода теперь выглядело иначе, чем в первый раз. Оно представляло собой обширную асфальтовую площадку, очищенную от снега и ограниченную с трех сторон невысоким — всего в три кирпича — барьерчиком.
Гонте, Погодину и Нестерову помогали десятка два инструкторов с опознавательными белыми повязками на руках. Они шли вдоль очереди, хвост которой исчезал в лесу, и тщательно объясняли будущим поселенцам, как себя нужно вести в момент перехода и что делать в первую очередь, оказавшись в новом мире.
Гонта нетерпеливо посматривал на часы и незлобно поругивался.
— Где этот Одиссей? — вопрошал он пространство. — Мы должны были начать переход уже десять минут назад.
Из леса выпрыгнула маленькая юркая «Хонда». Объезжая колонну по обочине, она юзила, оставляя за собой хвост снежных хлопьев пополам с моторным выхлопом. К счастью для переселенцев, ветер сносил шлейф этой смеси в сторону.
«Хонда» подкатила и лихо затормозила, выбив из почвы последнюю порцию морозной снежной пыли.
— Ну, где ты был! — бросился к машине Гонта. — Время перехода объявлено, тут же люди ждут, в конце концов!
— Ты сам попробуй по лесу всех объехать! — оправдывался Одиссей. — Там трактора один за другим идут и даже комбайн здоровенный. Всю дорогу перегородили. А мне, конечно, оставалось только по кустам да сугробам. Меня раза четыре из канавы народу приходилось вытаскивать!
Вслед за ним из кабины вылезли еще двое. В одном Нестеров узнал Музыканта, другим был Рыжкин, и это оказалось страшно приятно, потому что его они не видели уже очень давно.
— Здорово, Витя! — обрадовался Гонта. — Ну наконец-то! Значит, и ты к нам?
— Нет, — сказал Рыжкин. — У меня и здесь дел хватает. Я свою родину отдавать зверям не собираюсь. Ты слышал, что мы восстановили волгоградский Периметр?
— Краем уха, — кивнул Гонта. — Так ты там сейчас?
— Меня выбрали начальником милиции. Возрождаем нормальные городские структуры, налаживаем снабжение. Через месяц выборы в городской совет.
— Тяжело приходится?
— Непросто. Анималы устраивают налеты на город не реже раза в месяц. Но пока успешно отбиваемся. Собственно, я в Питер, в командировку еду кое-какие вопросы решить. Вот узнал, что вы здесь будете, заехал повидаться. У вас там, я знаю, тоже проблемы есть?
— Не без того, — согласился Гонта. — Шайдены чертовы достают. Хищники — они везде одинаковые. Но теперь деваться некуда, Вход нужно держать в любом случае, сюда их пропускать нельзя.
— Значит, и здесь, и там — одно и то же: либо мы, либо они?
— Получается, так, — кивнул Гонта.
— Вот и не удивляйся, что я пока тут остаюсь…
— А вы верите, Виктор? — это уже вмешался Нестеров, до того момента терпеливо дожидавшийся своей очереди поговорить.
— Смотря во что.
— Верите, что вам удастся победить? Рыжкин пожал плечами и печально улыбнулся:
— А вы своих шайденов побьете?
— У нас выхода нет. Мы не можем пустить их на Землю.
— Вот и у меня почти точно так же, — губы Рыжкина растянулись в печальной усмешке. — Те же самые проблемы. Одно лишь отличие: я своих зверей не имею права выпускать с Земли. Но и Землю им отдавать тоже не хочу.
В этот момент к Гонте подбежал всполошенный, совершенно взопрелый Одиссей в дубленке нараспашку:
— Ну, ты готов или нет? Между прочим, у меня еще дел здесь немерено!
По знаку Гонты инструкторы вновь побежали вдоль колонны людей и машин, проверяя, всели переселенцы одели защитные очки. Тем временем Гонта, Одиссей и Музыкант разошлись по краям асфальтовой площадки, образовав равносторонний треугольник. Нестеров поспешно натянул на глаза очки-консервы.
Вспышка фиолета была не такой ослепляющей, как прежде, но достаточно яркой. Затем фиолетовое свечение сделалось менее интенсивным, образовав над асфальтом огромную арку, в которую одна за другой начали неторопливо заползать машины…