Молана знают о существовании ДП, им известно несколько входов, в том числе и тот, через который мы прошли (именно по этой причине наше появление они восприняли как теоретически ожидаемый факт), однако способных совершать переход среди них крайне мало. Насколько мы смогли понять, появление человека с такими способностями хотя бы в одном поколении молана считают событием исключительным.
Мир молана вполне можно назвать стабильным и гармоничным, в иных условиях я рассказал бы о нем намного больше, но мое время на исходе и потому перехожу к финалу. Мы глубоко заблуждались, полагая отсутствие хищников на этой планете естественным. Хищники здесь существовали. Более того, в определенный период истории они были (или сделались?) доминирующим видом. Молана находились на грани уничтожения, пока их биологам не удалось создать абсолютное оружие. Они разработали вирус, смертельный для конкурирующего вида и совершенно безопасный для нехищников, в организме которых вирус не погибает, но постоянно присутствует как симбиот. Он участвует в обменных процессах, размножается и передается по наследству. По сути, каждый молана после той глобальной вакцинации сделался постоянным источником вирусной инфекции, поразившей хищников. Всех до последней особи.
А теперь самое главное. Борьба с хищниками завершилась около столетия назад, но с той поры молана отнюдь не утратили бдительности. Они заразили нас вирусом в день нашего появления. Как мы узнали, инфицирование было произведено воздушно-капельным путем. Они впрыснули культуру вируса в отведенную нам комнату в тот же момент, как только мы туда вошли. Летальный исход настигает хищников менее чем через сутки, но признаки болезни проявляются уже спустя несколько часов. Молана скрытно наблюдали за нами, ожидая результатов. Болезнь не поразила нас, мы остались абсолютно здоровы. Нас не нужно было бояться, именно поэтому молана уже на следующий день полностью сняли охрану вокруг нашей гостиницы. Именно поэтому они охотно и без малейших опасений вступили с нами в контакт. И когда уяснили, что на Земле, как и в их далеком прошлом, одновременно существуют два вида, выразили уверенность, что теперь наша проблема наконец-то будет решена радикально и окончательно. В тот момент одновременно с Сергеем мы решили, что молана намерены передать нам штамм смертоносного вируса.
Не знаю, как истолковали молана сильнейшее замешательство, которое мы с Сергеем испытали, но они его определенно заметили. Я не нашел возможным объяснять неприемлемость их предложения и довольно неуклюже мотивировал наш отказ тем, что доставить органику через два ДП с настолько агрессивной внешней средой нам просто не удастся.
Молана просто рассмеялись. Никаких технических проблем не возникнет, пояснили они. Смерть хищникам находится в нас самих. Мы уже несем в себе вирус-убийцу, который начнет размножаться с огромной скоростью, едва мы вернемся домой. Только тогда мы окончательно осознали, что с нами сделали молана.
Нет, я не виню их. Молана прошли собственный путь. Долгое время гибель грозила каждому из них ежедневно и ежечасно. Возможно, у них в самом деле не оставалось иного выбора и они совершили единственно возможное ради выживания. Но люди не могут и не должны убивать себе подобных. Этим мы и отличаемся от хищников. И потому мы не имеем права на возвращение.
Мы бросили жребий: погибать обоим нет никакой необходимости. Сергей Гребнев останется в ДП-Зб/3, в мире молана навсегда. А мне предстоит навечно закрыть туда Вход. Я взорвал станцию ДП-36/2 и сейчас готовлюсь сделать то же самое с ДП-36/1. Контейнер с этим посланием полностью стерилен, таким образом, с уничтожением обеих переходных станций опасности проникновения вируса на Землю не существует.
Сейчас я отнесу его в точку Входа, затем наполню станцию кислородом и взорву гранату. Огонь уничтожит все.
И последнее. Несмотря ни на что, я продолжаю искренне верить, что теория доктора Садлера верна. Человечество способно избавиться от своей темной стороны в процессе эволюции. И это произойдет естественным, а потому ненасильственным путем. Я верю, потому что в отсутствие этой веры жизнь вообще не имеет смысла. Даже те несколько минут, что остались мне до конца. Я прошу передать доктору Садлеру эти мои последние слова.
Прощайте.
Витас.
Едва различимая с самого начала лесная тропинка растворилась в траве без следа уже через несколько сотен шагов, а количество комаров, напротив, умножилось многократно. Единственным постоянным ориентиром оставалось яркое солнце на безоблачном небе, чьи лучи пробивали насквозь листву и хвою даже самых густых крон. Но и они не способны были разогнать стаи кровососущих тварей, стартовавших эскадрильями и целыми соединениями из-под каждого потревоженного куста.
— Их что, вообще тут никто не кормит? — возмущался Рыжкин, с равномерностью и постоянством метронома охлопывая ладонями шею, щеки, лоб, а потом, поочередно, оба запястья. — Что за отношение к родной природе! Я так понимаю, что, если б мы сейчас не появились, они бы через неделю от голода передохли!
— Это твоя родина, — зачем-то сказал Гонта, прокладывая путь сквозь частый подлесок.
— А ты не смог бы их отогнать, если ты такой всемогущий? — спросил Рыжкин.
— Не смог бы, — ответил Гонта. — У них мозгов нет. Зато могу сделать так, чтобы ты их не замечал.
— Так они меня совсем сожрут! — воскликнул Рыжкин.
— Это возможно, — согласился Гонта.