От этого крика старушка схватилась за поясницу, трёхлетняя девочка обмочилась, а у старика выпала вставная челюсть.
— Д-дура, не кричи так в больнице. В твоём словаре вообще есть слово «манеры»?..
Не успел он закончить, как Энджу кинулась ему на шею.
— Рентаро-Рентаро-Рентаро, у меня крутые новости! Во время осмотра сказали, что у меня грудь немного выросла! Ты счастлив, Рентаро?
Энджу горделиво выпятила грудь, но увидев её взлётную полосу, у Рентаро чуть не вырвалось: «А? Где?».
— Думаю, уже можно носить лифчик, да?
— Н-ну, лет через пять точно, — беззаботно раскромсал её оптимизм Рентаро.
— Как прошла церемония? Нас восхваляли? Засыпали нас аплодисментами, потому что мы восхитительны? Медосмотр был таким скучным! Я тоже хотела посмотреть! О, ты выглядишь таким крутым в этом костюме, Рентаро!
Энджу с сияющими глазами засыпала его вопросами.
— Энджу, что показало обследование?!
Энджу подмигнула и показала V-знак, намекая, что всё хорошо.
— 24,9%. Практически никаких изменений.
Рентаро с трудом подавил стон — он чуть не проговорился.
— В-вот как…
— Я пойду, переоденусь, Рентаро.
Рентаро удивился редкому зрелищу: Сумирэ Мурото вышла за пределы своего кабинета в цоколе, который обычно никогда не покидала, и махала ему.
— А я пойду слушать долгую нотацию от доктора.
— Тогда встретимся в парке возле больницы.
И Энджу пустилась бежать по коридору, а Рентаро отправился в комнату, где его ждала Сумирэ.
Парк купался в солнечных лучах, да и сама погода была приятной для апреля.
Сезон цветения сакуры уже прошёл, однако деревья до их пор стояли в цвету. С каждым порывом ветра лепестки мягко опускались на землю. Рентаро с Энджу прогуливались по дорожке, наслаждаясь ароматом пробивающейся зелени.
— Хо-хо, так наш АИ-ранг так сильно вырос?
— Да. Я слышал, что это впервые. Официально нам сообщат об этом на следующей неделе.
Энджу мгновенно заметила магазин мороженного в углу парка и начала клянчить у Рентаро.
— Можно мне одно, Рентаро-о?
Раздумывая, во сколько это ему это обойдётся, Рентаро открыл кошелёк и не смог удержать стона.
Их ранг поднялся, однако финансовое положение оставляло желать лучшего. Он вздохнул.
Дрожащей рукой он достал купюру и решительно положил её в ладошку Энджу.
— Это наши деньги на месяц. Трать разумно.
— Поняла. Значит, я могу купить столько мороженого, сколько хочу, да?
— Как ты пришла к такому выводу?! Эй, погоди! Энджу!
Энджу, не слушая криков Рентаро, резко сорвалась с места и помчалась к магазинчику. Парень проводил её задумчивм взглядом.
Он невольно усмехнулся. Он жив. Он голоден. Замечательно чувство.
Энджу, скорее всего, не знает о жертве одного человека во благо мира в Токийской Зоне.
После выстрела Энджу потеряла сознание от усталости и уснула. Рентаро мягко положил её изнурённое тело на пол и вышел из здания.
Он посмотрел на небо — уже светало.
От его дыхания шёл пар. Он продолжал идти по холмам, потирая от холода руки. Вскоре он обернулся посмотреть на «Небесный трап». Рельсовая часть, в которой ускорялся снаряд, не выдержала нагрузки и надломилась. Видимо, она была недостаточно укреплена, чтобы выдержать резкое ускорение.
Он продолжал идти, размышляя над тем, о чём до этого момента не хотел думать.
Гастреи очень чувствительны к шуму, так что они должны собраться на этот грохот, который слышался за несколько километров отсюда.
Взрывы эхом раскатывались по всей неразведанной территории как во время битвы с Кагетанэ, так и во время активации рельсового орудия.
Однако в бой никто не вмешался, и орудие выстрелило без всяких помех.
Это странно.
Кто-то сдерживал катастрофический напор Гастрей.
Всё острее чувствовалась вонь крови.
Рентаро обошёл скалу, и от увиденного у него перехватило дыхание.
Там лежал огромный труп Гастреи. Это создание в несколько раз больше дракона Комодо. Оно лишилось передних конечностей и нижней челюсти.
И это не единственный труп.
Много разных: насекомые; змеи; жабы; окутанные лозами и другие, совершенно непонятного происхождения. С I до IV Ступени.
Объединяло их лишь то, что все они мертвы.
Рентаро бродил между трупами.
Вскоре он нашёл на земле часть ноги с обувью.
Рядом лежала пустая обойма. Следом Рентаро наткнулся на остатки винтовки, разломанной надвое начиная с приклада.
Рентаро изо всех сил старался сдерживаться, пока шёл мимо этих останков.
Лишь его шарканье по песку нарушало мёртвую тишину.
И тут он нашёл. Нашёл её.
Он медленно покачал головой. Сжав кулаки, Рентаро едва смог выдавить из себя слова.
— Почему? Почему ты не убежала? Ты же обещала, что убежишь, если окажешься в беде!
Кайо Сенджу лежала, облокотившись на камень, и смотрела на Рентаро пустыми глазами.
— Потому что... Я не могла.
Она потеряла левую руку и правую ногу. Её белое платье было пропитано кровью; по всему телу зияли следы укусов.
Её раны заживали быстро, слишком быстро. Даже рука и нога уже начали отрастать.
Но сейчас это не несло радости.
— Господин Сатоми... Я...
Рентаро схватился за готовое вырваться из груди сердце и проговорил:
— Уровень заражения, скорее всего, больше пятидесяти процентов.
«Проклятые дети» каждый день принимают препараты, чтобы сдержать заражение вирусом Гастреи, однако они лишь "подавляют" и полностью затормозить заражение не в состоянии. Из-за этого подавления они не сразу превращаются в Гастрей. Однако при использовании особых сил или при попадании жидкостей Гастрей в их тела, степень заражения потихоньку увеличивается.
Как и у обычных людей, как только степень заражения переходит черту в 50%, они больше не могут оставаться людьми.
Это явление никак не отложить или не ограничить известными современной медицине средствами.
Рентаро достал пистолет, чтобы посмотреть, сколько в нём осталось пуль. В затворе оставалась последняя пуля.
Он надел глушитель и молча направил дуло на лоб девочки.
Он знал, что нужно сделать.
Кайо Сенджу уже не спасти. Ей придётся умереть здесь и сейчас.
— Господин Сатоми. Что с господином Согеном?
— Он в порядке.
Их взгляды встретились, она с облегчением закрыла глаза.
— Господин Сатоми, пожалуйста, дайте мне умереть человеком.
Дыхание Рентаро дрожало и совсем не из-за холода.
Рука дрожала, он не мог нормально прицелиться. Расстояние небольшое, всё равно оставался шанс, что он промахнётся. Что за смехота.
Ему вспомнился тот момент, когда они разговаривали у костра. Нарастающее чувство привязанности сковало ему сердце.
Проклятье! Чтоб их!
— Господин Рентаро, пожалуйста, не плачьте.
Рентаро так сжал зубы, что они едва не потрескались, и вымученно улыбнулся.
— Всё в порядке. Я не плачу. Это не в первый раз.
— Вы приняли меня, и я не хотела, чтобы вы умерли. Я старалась как могла. Было тяжело, но я даже осталась жива. Я благодарна вам. Спасибо большое, господин Сатоми.
Рентаро молча покачал головой.
Кайо продолжила:
— Эй, у вас ведь совсем нет друзей, господин Сатоми?
— А?
— Похоже, у меня нет выбора. Я буду вашим другом.
Какое-то время они смотрели друг на друга.
— Я как раз волновался по поводу нехватки друзей. Спасибо.
Дрожь отступила, и сердце успокоилось.
— Ты мой самый дорогой друг. Я никогда тебя не забуду.
Рентаро поднял пистолет и направил прямо ей в лоб.
Глаза девочки уже потеряли блеск, голос начал хрипеть.
— Господин Сатоми, думаю, в будущем… вы встретите множество преград. Когда потеряете свой путь, пожалуйста, следуйте компасу своего сердца… который… к свету… гос… Сат… спасите… мир…
Рентаро нажал на курок и тут же почувствовал отдачу от патрона сорокового калибра. Глухой выстрел, и на землю падает пустая гильза. Затвор отъехал назад и заблокировался.