– Не устала?
– Пусть кто-нибудь проверит.
– Сигнал слабый?
– Весьма.
– Шерше ля фам, – сказал Круклис. – Женщины лучше улавливают. Мод, вы не согласитесь?
Мод молча распустила прическу и надела второй шлем. Кабина быстро наполнилась людьми.
– Ну как?
– Пока не слышу.
Я протолкался к ней.
– А сейчас слышу.
Это был примечательный момент. Впоследствии я не раз замечал, что наша близость обостряет наши способности.
– Пеленг?
Мод покачала головой.
– Я плохой сенсолог.
– Дайте мне, – нетерпеливо сказала Оксана. – Так. Левый разворот, курс двести восемнадцать. Хорошо. Сигнал усиливается. Быстрее!
Софус включил полные обороты, но винты тяжело проворачивались в серном студне. Скаф продолжал ползти черепашьим ходом. Все же одна из теней на экране становилось четче, постепенно оформлялась в пятно.
– Вот тебе и сюрприз, братец Серж, – заметил Круклис. – Подходит?
Я молчал, не решаясь поверить.
– Ой! – сказала Оксана. – Мне очень страшно.
– Отключайся.
– А сейчас я сердита. Чувствую гнев, злобу.
– Да дайте же форсаж! – взмолился Зепп.
– Хорошо, хорошо, не волнуйся. Сейчас организуем тебе форсажик.
Аппарат понемногу набрал скорость. Смутное пятно вытянулось, приобрело узнаваемые очертания. Для меня узнаваемые.
Скользя между каменными выступами дна, абориген некоторое время выдерживал дистанцию, но потом начал сдавать. Его портрет Мод изобразила довольно точно. С более близкого расстояния стали видны раздвоенный хвост и что-то вроде плавников в передней части тела.
Вдруг существо резко изменило направление.
– Уходит! – восхищенно сообщил молоденький техник.
Софус переложил рули и вновь поймал беглеца в перекрестие визиров. Включилась внешняя связь.
– Эй, что у вас происходит? – спросил Сумитомо.
– Ненавижу! – крикнула Оксана.
– Кого? – оторопел губернатор.
– Это она не вас, ваше превосходительство, – рассеянно отозвался Зепп.
– Не меня? Все равно странно. А кого?
– Это она нас всех ненавидит.
– Всех? Сваннум! За что?
– А мы за ней гонимся. То есть за ним.
– Послушайте, вы там что…
– Суми! – взревел Круклис. – Отстань. На экран-то взгляни!
И он добавил что-то на старояпонском языке. Мод покраснела.
– Оксана, отключайся, – строго сказал Абдид.
– Вот еще. Нет, нет и нет! Такое открытие. Я вижу…
– Что?
– Ничего подобного… Ай!
– Что?
– Огонь.
– Где?
Оксана не успела ответить.
Внезапно экраны померкли. Все. И те, через которые шла информация с батискафа, и даже те, по которым контролировались системы самого парома. За окнами вулкан выпустил длинную струю серы. Была видна очередная станция связи, кувыркающаяся по склону.
– Вот тебе, бабушка, и дабл ю, – сказал Круклис.
Это он по-староанглийски выразился, полиглот.
Оксана упала, возникла легкая паника. А я погрузился в несомненный инсайт. Первый, запомнившийся во всех деталях.
Явился мне первозданный океан Земли, горячий такой, но уже не кипящий. Во вспышках молний, сиянии жесткого ультрафиолета рождались и тут же гибли цепочки цветных шариков, похожих на те, что веками показывают на уроках химии.
Это повторялось бессчетное количество раз – хоровод шариков, причудливо слипавшихся в замысловатом танце, кружил без устали, перемешиваемый мощными течениями, прибоем, взрывами подводных вулканов, цунами, свирепыми ураганами.
Но вот все чаще мелькают знакомые сочетания углерода, водорода, азота, кислорода. Скелеты будущих аминокислот, нуклеотидов, углеводов… В гигантской реторте по имени Земля зрели массивные органические полимеры, которые спустя четыре с половиной миллиарда лет мы назовем белками и нуклеиновыми кислотами.
Застревая в каплях жира, они образовывали серые комочки протоплазмы – распадающейся и, наверное, зловонной… Из неаппетитных материалов зарождалась Жизнь, замечу в скобках. Кстати, людям нуклеиновые кислоты впервые удалось выделить из гноя. Был такой древнеавстрийский химик Фридрих Мишер.
Но где же Творец?
Одно цепляется за другое, все развивается само собой, подвластное одному лишь времени, и более не нуждаясь в лишних вмешательствах. Вот разве что сам порядок событий, то есть время, кто-то создал… Если так, то Творец куда более могущественен, чем это представляли все земные теологи вместе взятые. Но не скучно ли Ему следить за мелкими грешками человечков в таком случае? Суетящихся в исчезающе малой частичке Его Мира?