— Посмотри на меня.
Анна-Лиза подняла голову и посмотрела девушке в глаза.
Ta улыбнулась.
— Ты красивая.
Затем она схватила волосы Анны-Лизы в охапку и завязала их в тугой узел, чтобы держать голову ровно. Глаза Анны-Лизы выпучились из орбит, когда она увидела, как другая рука девушки медленно подносит большое лезвие к ее лицу. Она почувствовала жар лезвия, когда оно приблизилось к ней на расстояние нескольких дюймов. Она закричала и начала учащенно дышать.
Кто-то говорил:
— Нетнетнетнетнетнетнет…
Она поняла, что это был ее собственный голос.
Девушка приложила лезвие плашмя к ее щеке. Анна-Лиза вскрикнула, почувствовав, как ее кожа покрывается волдырями и начинает шипеть. Лысая крепче сжала волосы и сумела удержать голову в относительной неподвижности, продолжая вдавливать лезвие в плоть. Щека расплавилась, и запах жареного мяса наполнил ноздри. Она сделала глубокий вдох и издала еще один душераздирающий вопль. Ее легкие были словно разорваны, но ей было все равно. Она не собиралась прекращать кричать. Может быть, если бы они все закричали достаточно громко, кто-нибудь, кто мог бы помочь, услышал бы их.
Садистка, наконец, отпустила волосы Анны-Лизы. Горячее лезвие убралось от ее лица, когда она отступила, чтобы полюбоваться делом своих рук. Она выглядела довольной.
— Ну вот. Теперь ты не такая хорошенькая.
Она хихикнула.
Щека Анны-Лизы пульсировала и горела. Это было почти невыносимо. Ей хотелось, чтобы они просто убили ее и покончили с этим, но она знала, что это только начало.
Сокрушительное чувство вины охватило Чака, когда он увидел, как Мисси вышла на балкон и вернулась с другим стулом. Это была его вина. Это было бесспорно. Этого бы не случилось, если бы в тот день в кофейне он не дал волю своему внутреннему мудаку. На самом деле все гораздо сложнее, — возразил другой голос в его голове. — На самом деле во всем виновата Эмили. Это она привела Мисси Уоллес сюда. И хотя это было правдой, это никак не уменьшало его вины.
Мисси поставила перед ним стул и села.
Она улыбнулась.
— Привет, Чак.
Он пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Она протянула руку и сказала:
— Я не уверена, что нас должным образом представили друг другу. Меня зовут Мисси Уоллес. Я — известная убийца, — oна взглянула на свою руку и опустила ее, ее улыбка превратилась в ухмылку. — О, прости. В данный момент у тебя как бы связаны руки.
Комментарий вызвал смешок у лысой девушки.
Мисси наклонилась к нему.
— Итак… Чак. Что с тобой случилось, парень? Ты выглядишь так, словно кто-то использовал тебя в качестве боксерской груши.
— Они так и сделали.
— Когда это произошло?
Он вздохнул.
— Это не имеет значения.
Она влепила ему пощечину.
— Скажи мне.
Пощечина была несильной, но он все еще не оправился от оскорблений, нанесенных Эмили, и ему было чертовски больно.
— Это случилось ранним утром, на следующий день… как я оскорбил тебя. Я… ушeл один. Других там не было. Я всю ночь пил в баре через дорогу от мотеля, где мы остановились. Заведение называлось "У Большого Сэма".
— Где это было?
— Маленький городок на границе с Северной Каролиной. Я был там после закрытия. Несколько человек, работавших в баре, затащили меня в заднюю комнату и избили до полусмерти. Парень по имени Джо Боб, он был барменом, и пара его друзей. Я была слишком занят, когда меня топтали ногами, чтобы узнать их имена.
— Что? — Зои смотрела на него с пола. — Это совсем не то, что ты нам сказал.
— Я знаю. Это правда. То, что я тебе сказал, было ложью.
— Но… почему?
Мисси развернулась на стуле и впилась взглядом в Зоуи.
— Заткнись! Тебе не разрешалось говорить. Если я еще раз услышу твой голос, я отрежу твой гребаный язык.
Она снова повернулась к Чаку. На ее лице появилась фальшиво-ласковая улыбка.
— Так почему же ты солгал своим друзьям, Чак? Это потому, что ты — гребаный подонок, недостойный слизывать дерьмо с ботинок бомжа?
— Они угрожали мне. Я мог бы пойти в полицию, но я боялся их.
Мисси рассмеялась.
— Значит, ты на самом деле никчемный пиздюк?
— В ту ночь я была таким.
Мисси поджала губы и отвернулась от него, уставившись в какую-то неопределенную точку за его спиной. Она о чем-то серьезно размышляла, и это беспокоило его. Ситуация и без того была ужасной и безнадежной. Но он не обманывал себя. Эта девушка была чудовищем, но в то же время умной и изобретательной. Она могла — и, вероятно, придумала бы — способы усугубить и продлить их страдания.