Это был необычный спор — не по содержанию, а по накалу: мы говорили, не задумываясь о хорошем тоне. Я заметила, что Мариароза смотрит на нас с особым любопытством: она догадалась, что нас связывало нечто большее, чем совместная учеба в университете. «Помогите-ка мне!» — обратилась она к Сильвии и Хуану. Ей нужна была стремянка, чтобы достать из шкафа постельное белье для Франко и для меня. Они ушли, и я видела, что Хуан что-то шепнул Мариарозе на ухо.
Франко тут же уставился в пол, сжал губы, будто пытаясь сдержать улыбку, и ласково сказал:
— Ты так и осталась мещанкой.
Так он в шутку называл меня несколько лет назад, когда я боялась, что меня застанут у него в комнате. Поскольку мы были одни, я довольно резко ответила:
— На себя посмотри. Вспомни свое происхождение и воспитание. Да и поведение тоже.
— Я не хотел тебя обидеть.
— А я и не обижаюсь.
— Ты изменилась. Стала злюкой.
— Я все та же.
— Дома все нормально?
— Да.
— А как твоя подруга? Кажется, ты была к ней очень привязана…
Этот его вопрос сбил меня с толку. Что я рассказывала ему о Лиле? В каких выражениях? С какой стати он вспомнил о ней сейчас? Что в нашем споре натолкнуло его на мысль о ней? И почему он углядел эту связь, а я — нет?
— У нее все хорошо.
— Чем она занимается?
— Работает на колбасном заводе под Неаполем.
— Разве она не замужем за лавочником?
— Брак продлился недолго.
— Познакомь меня с ней, когда буду в Неаполе.
— Обязательно.
— Оставишь мне ее адрес и телефон?
— Конечно.
Он смотрел на меня сочувственно, будто всеми силами старался не причинять мне лишней боли.
— Она прочла твою книгу?
— Не знаю. А ты прочел?
— Конечно.
— И как она тебе?
— Хорошо.
— В каком смысле?
— В ней есть хорошие страницы.
— Какие?
— Те, на которых главная героиня по-своему соединяет фрагменты окружающей действительности.
— И все?
— А этого недостаточно?
— Нет. Просто книга тебе не понравилась.
— Я уже сказал: хорошая книга.
Я знала его: он не хотел меня обидеть, и это меня разозлило.
— О ней много спорят, и она хорошо продается, — сказала я.
— Вот и отлично, разве нет?
— Да, но тебе-то она не понравилась. Что с ней не так?
Он снова поджал губы и наконец решился:
— В ней нет ничего особенного, Элена. За любовными интрижками героев и их стремлением подняться по социальной лестнице ты прячешь то, о чем действительно стоило бы рассказать.
— Что именно?
— Не важно. Забудь. Поздно уже, спать пора.
Он старался вернуться к насмешливо-доброжелательному тону, но на самом деле ни на йоту не отступил от своей новой роли человека, поглощенного выполнением настолько важной миссии, что все остальное его мало интересовало.
— Ты сделала все от тебя зависящее, верно? Просто сейчас — объективно — не время писать романы.
18
В гостиной появились Мариароза с Хуаном и Сильвией, они принесли чистые полотенца и простыни. Без сомнения, Мариароза слышала последнюю фразу и, конечно же, поняла, что речь идет о моей книге. Она могла бы сказать, что ей книга понравилась и что романы следует писать в любое время, но промолчала. Из этого я сделала вывод, что при всей ко мне симпатии в этом кругу — образованном и охваченном политическими страстями — мою книгу не воспринимают всерьез: страницы, благодаря которым она получила популярность, расцениваются либо как разбавленная версия гораздо более скандальных произведений — которых я, к слову сказать, не читала, — либо удостаиваются пренебрежительного ярлыка «любовной интрижки», о чем только что говорил Франко.