Уилбур Смит
Те, кто в опасности
Эту книгу я посвящаю своей жене Мохинисо. Прекрасная, любящая, верная и преданная, ты единственная в мире.
Отец наш вечный, могущий спасать,
Руками можешь волны ты связать,
Ты правишь океаном мощным и глубоким,
Границы ставишь росчерком широким;
Услышь, когда к тебе летит наш зов,
Тех, кто в опасности вдали от берегов.[1]
Хамсин дул уже пять дней. Облака пыли катились к ним по унылой пустыне. Гектор Кросс обернул шею полосатой куфией и надел защитные очки. Короткая темная борода защищала почти все его лицо, но колкие песчинки жалили открытые участки кожи. Даже сквозь вой ветра Гектор различал гул приближающегося вертолета. Он не глядел на окружающих, но тем не менее знал, что никто из них еще не услышал этот звук. Он пришел бы в ужас, если бы его опередили. Хотя он на десять лет старше большинства их, как лидер он должен быть самым бдительным и быстрым. Но вот рядом шевельнулся Утманн Вадда и взглянул на него. Гектор еле заметно кивнул. Утманн — один из его самых доверенных оперативных сотрудников. Их дружбе много лет, и началась она в тот день, когда на багдадской улице под огнем снайперов Утманн вытащил Гектора из горящей машины. Хотя вначале Гектор с подозрением отнесся к тому, что Утманн — мусульманин-суннит, со временем тот показал, что у него немало достоинств. А сейчас он вообще незаменим. Сверх прочих своих положительных качеств, он оказался отличным наставником: выучил Гектора свободно говорить по-арабски. Только искусный допрос мог бы доказать, что арабский — не родной язык Гектора.
Солнце в вышине освещало происходящее, и вот на фоне облаков появилась гигантская тень вертолета, словно картинка из «волшебного фонаря»; так что, когда большой русский Ми-26, раскрашенный алым и белым, цветами «Бэннок ойл», стал отчетливо различим — только когда был в трехстах футах над посадочной площадкой, — он показался по сравнению с тенью ничтожно малым. Памятуя, как важен единственный пассажир, Гектор связался с пилотом по радио, когда машина еще стояла в Сиди-эль-Разиге, на главной базе компании на побережье, где заканчивался трубопровод, и приказал ему отменить полет из-за погодных условий. Однако женщина отменила его приказ. А Гектор не привык, чтобы ему перечили.
Хотя лично они еще не встречались, Гектора с этой женщиной связывали достаточно деликатные отношения. Строго говоря, он, единственный владелец «Кроссбоу секьюрити лимитед», ей не подчинялся. Однако, заключив договор с «Бэннок ойл», его компания подрядилась обеспечивать безопасность нефтяных установок и персонала. Старик Генри Бэннок лично выбрал Гектора из множества охранных агентств, стремящихся предложить свои услуги.
Вертолет уверенно опустился на посадочную площадку, и, когда дверь в фюзеляже открылась, Гектор пошел к машине, чтобы познакомиться наконец с пассажиркой. Она показалась в проеме и остановилась, осматриваясь. Гектору она напомнила леопарда, который, устроившись высоко на ветке дерева марула, разглядывает добычу, прежде чем прыгнуть. Хотя он считал, что хорошо знает эту женщину понаслышке, во плоти она оказалась наделена такой силой и изяществом, что он удивился. Готовясь к встрече, он изучил сотни ее фотографий, прочел груды печатных материалов и просмотрел два часа видеозаписей. Самые ранние ее фотографии были сделаны на центральном корте Уимблдона, когда она в четырехчасовом матче уступила Навратиловой, или тремя годами позднее, когда она принимала награду победительницы женского турнира в «Острелиан оупен» в Сиднее. Год спустя она вышла замуж за Генри Бэннока, владельца «Бэннок ойл», известного нефтяного магната, миллиардера, на 31 год старше ее. Далее следовало множество снимков с мужем; они встречаются и беседуют с главами государств, с кинозвездами и другими представителями шоу-бизнеса, охотятся на фазанов в Сандрингхэме,[2] в гостях у ее величества и принца Филиппа, или проводят отпуск в Карибском море на своей яхте «Влюбленный дельфин». Были и фотографии, на которых она сидела рядом с мужем на возвышении во время ежегодных собраний акционеров компании; снимки ее участия в ток-шоу Ларри Кинга, когда она искусно парировала вопросы журналиста. Несколько лет спустя: она уже в траурном наряде, держит за руку красивую девочку, дочь; они смотрят, как саркофаг Генри Бэннока устанавливают в мавзолее на его ранчо в горах Колорадо.
Далее мировая пресса с восторгом освещала ее сражение с акционерами и банками, а особенно со злобным пасынком. Когда ей наконец удалось, отбив нападки пасынка, вступить в права, оставленные ей в наследство Генри Бэнноком, и занять место во главе совета директоров компании, цены на акции «Бэннок ойл» начали стремительно падать. Инвесторы испарились, банковские кредиты иссякли. Никто не хотел делать ставку на превращение бывшей теннисистки и светской львицы в нефтяного магната. Но они не учли ее врожденную деловую сметку и годы обучения у Генри Бэннока, которые стоили сотни дипломов по организации предпринимательства. Как толпа зрителей в римском цирке, ее клеветники и критики напряженно ждали, когда ее сожрут львы. И тут, к всеобщей досаде, она предъявила «Зару» номер восемь.
1
Автор текста — Уильям Уайтинг, английский поэт XIX века. Стихотворение стало гимном военно-морского флота, вначале английского, а потом и флота США. —